Спойлер
Финам.FM
Содержание 23/05/2010 12:05
Русский рок в лицах: Александр Башлачёв
ЛИПНИЦКИЙ: Здравствуйте. В эфире программа "Содержание" на радиостанции "Финам FM". И я, её ведущий Александр Липницкий встречаю гостя. Это историк и по образованию, и по его положению в русской рок-музыке Илья Смирнов. Здравствуй, Илья.
СМИРНОВ: Добрый день. Приветствую всех уважаемых радиослушателей.
ЛИПНИЦКИЙ: Два слова об Илье. Те люди, которые интересовались истоками на-шей рок-музыки ещё в 80-е годы, наверняка читали или слышали краем уха о прекрасном и страшном журнале "Урлайт". Вот Илья и является редактором этого самого подпольного андеграундного журнала, который ушёл в прошлое с Советским Союзом.
Сегодня мы будем говорить о, пожалуй, самом значимом, драматичном и сильном явлении в российской рок-музыке прошлого века. Мы будем говорить о поэте, рок-музыканте, барде Александре Николаевиче Башлачёве, которому 27 мая этого года испол-нилось бы 50 лет. И для начала я хотел бы послушать ту самую песню, с которой Алек-сандр Николаевич в октябре 1984 года начал свой первый концерт в Москве. "Лихо".
(Звучит песня "Лихо")
ЛИПНИЦКИЙ: Итак, мы прослушали первое и аутентичное исполнение самой пер-вой песни, спетой Александром в Москве. Был ли ты на этом концерте, Илья?
СМИРНОВ: А какой концерт имеется в виду? Он где происходил?
ЛИПНИЦКИЙ: У Рыженко.
СМИРНОВ: У Рыженко? Значит, не был, видимо, был на втором. Но это по времени приблизительно одинаково – это осень 84-го года. Я сейчас не хочу уподобляться тому персонажу, про которого очень хороший историк Юрген Кестинг сказал, что с каждым годом очевидцы всё точнее и точнее воспроизводят в деталях события, не имевшие места в действительности. Поэтому уточнить порядок концертов я сейчас не рискую.
ЛИПНИЦКИЙ: Спасибо. Поэтому я тебя пригласил на эту, едва ли не самую важ-ную для меня передачу. Потому что твой статус историка не позволит тебе с фактами об-ращаться вольно, как часто это бывает с людьми других профессий. И, тем не менее, пер-вый концерт Башлачёва, что он для тебя значил? Вот твой первый концерт, когда ты его впервые услышал.
СМИРНОВ: Я его первый раз увидел неподалёку отсюда, в районе метро "Третья-ковская – Новокузнецкая". Там была такая огромная квартира, человек 70 туда набива-лось. И хозяева этой квартиры называли её "Клуб чудаков". И вот туда я как раз пришёл, чтобы посмотреть на очередную новинку, привезённую в Москву из провинции. Подоб-ных новинок тогда было много, они появлялись едва ли не каждые полгода. То это был Юра Шевчук, то Юра Наумов, то группа "Облачный край".
Вот такая очередная новинка, которую рекламировал мой сначала друг, а к тому мо-менту уже недруг, Артём Троицкий. Я решил посмотреть, насколько испортился его ху-дожественный вкус за время, прошедшее с нашей ссоры, а открыл для себя нечто совсем иное. Башлачёв расставил точки над "i". Ведь по своему образованию, такое классическое университетсткое образование для профессионального литератора, по всему кругу своих привычек и представлений, он был от рок-культуры в её традиционном понимании беско-нечно далёк. От её фенечек, от покроя штанишек, от всей этой мишуры-белиберды, от де-вочек, визжащих вокруг концерта "Битлз", от самого электричества.
Ведь он никогда не давал электрических концертов. Единственный и крайне неудач-ный пример попытки такого рода в Москве на биофаке при помощи Кинчева и Задерия закончился полным фиаско: Саша запутался в проводах, и электрический концерт Башла-чёва с оркестром на этом закончился. Что же его привело в рок-музыку, почему он сделал такой странный выбор? И почему, с другой стороны, эта рок-музыка его привела? Вот это самый главный и самый интересный вопрос.
На мой взгляд, если оценивать явления по их существу, а не по внешним признакам, по лозунгам и фенечкам, то ответ достаточно очевиден, и сам Саша это объяснил – он увидел в рок-культуре жизнь. Потому что литературная среда, она тогда уже находилась на излёте, она окукливалась. Времена этих концертов в Политехническом прошли, при-шло время салонов, бюрократических структур, замкнутых тусовок. Но там нечего было делать живому человеку. А рок-культура была живая, открытая, свободная.
Саша увидел эту суть, и в своих песнях – "Время колокольчиков" или вот "уберите медные трубы" – он сумел это потрясающе выразить. И то, что его коллеги по рок-движению это поняли, приняли его, сделали его, наверное, самым влиятельным и автори-тетным своим товарищем, показывает, что рок-культура 84-го года действительно была достойна того внимания, которое ей оказал Башлачёв.
К чему я всё это говорю? Родись он в другое время и приедь он в Москву, например, в 60-е годы, он, наверное, пошёл в Политехнический вместе с Вознесенским и Евтушенко. Родись он в Чехии в начале XV века при Яне Гусе, он стал бы каким-нибудь проповедни-ком, может быть, тоже с музыкальным инструментом в руках.
ЛИПНИЦКИЙ: Оставим этот вопрос открытым. Наверное, нам пора послушать вторую песню. Второй песней он спел в Москве песню "Чёрные дыры".
(Звучит песня "Чёрные дыры")
ЛИПНИЦКИЙ: Напоминаю, что вы слушаете программу "Содержание" на радио-станции "Финам FM". И я, её ведущий Александр Липницкий беседую с историком рос-сийской рок-музыки Ильёй Смирновым об Александре Башлачёве.
Мне сейчас пришло в голову, впервые эта мысль меня посетила, что в какой-то сте-пени драма Башлачёва второй половины 80-х связана и с тем, что пока он находился в ан-деграунде и домашние концерты были органичным и едва ли не главным смыслом суще-ствования рок-музыкантов отечественных, он был сильнейшим среди равных. А тогда уже, когда в перестройку все вышли на большие подмостки, его положение между бардом и лидером рок-группы, когда человек должен держать большой зал с большой сцены, уже оказалось не столь органичным. То есть чисто технический момент, можно сказать. Мог бы ты как-то прокомментировать?
СМИРНОВ: Ты воспроизводишь мнение самого Башлачёва. Я помню, каких тита-нических трудов стоило заставить его выступить в большом зале. Например, на фестивале в Черноголовке пришлось специально собрать всех самых красивых девушек, которые шли его упрашивать. Ну, это был зал Дома учёных, несколько сот мест. Конечно, это был не дешёвый выпендрёж с его стороны. Да, действительно он сомневался, что сумеет с аку-стической гитарой раскачать такого размера аудиторию. Но практика показала, что сумел и в Черноголовке, и в зале МАИ.
ЛИПНИЦКИЙ: И, тем не менее, наверное, всякий раз, когда будут рассуждать о природе и секрете творчества Башлачёва, всегда будут спорить о его месте между бардами и рок-музыкой. Потому что знаменитый разговор Александра Градского с Башлачёвым на лестничной клетке, который теперь уже никогда не сможет проверить, как там было на самом деле. Многолетнее неприятие Василием Шумовым творчества Башлачёва как чело-века с гитарой из прошлого, приехавшего из провинции и играющего, так скажем, отста-лую музыку.
Это всё говорит немножко о том, что та позиция "человек с гитарой" в 80-е годы многих лидеров рок-движения многих не устраивала и чисто визуально. И в какой-то сте-пени сам Башлачёв чувствовал себя не вполне уютно, сидя между двух стульев. Это вот моя версия.
СМИРНОВ: Саша, это совершенно справедливо. Но кто себя чувствовал уютно, си-дя между двух стульев? Наш рок всегда занимал вот такое вот неудобное положение. С одной стороны, это, безусловно, продолжение бардовской традиции, тут даже тратить время на доказательства не нужно, достаточно взять любые воспоминания Бори Гребен-щикова, откуда есть пошла группа "Аквариум". С другой стороны, да, они ощущали себя продолжателями великого дела Джима Моррисона, "Битлз", и так далее.
И это порой принимало очень смешные формы, когда Миша Науменко из своей пи-терской коммуналки выходил в свет, представляясь звездой рок-н-ролла. Но это намного смешнее, чем положение Башлачёва. Думаю, что он не прочь был бы обзавестись адек-ватным музыкальным сопровождением электрическим, иначе и не пытался бы это делать.
Ну, возможно, тогда уровень оснащения и уровень музыкального профессионализма нашей рок-музыке просто не позволял подобрать к его песням аранжировки и громкую музыку соответствующего уровня. А несоответствующего он не хотел. И я не знаю, как это могло бы дальше развиваться, история не имеет сослагательного наклонения. То есть, если бы наш рок не погиб где-то через год после смерти самого Башлачёва, может быть, это могло бы принять какие-то совершенно неожиданные и непредсказуемые формы ка-кой-то удивительной этнической музыки русской, вдохновлённой Башлачёвым. С его уча-стием, без его участия – я не знаю. Случилось то, что случилось, история поставила точку.
ЛИПНИЦКИЙ: Ну, а я бы хотел с тобой порассуждать о твоём таком строгом вер-дикте. Значит, с твоей точки зрения русский рок погиб в 89-м году. А что же спустя 21 год делают многие из соратников Башлачёва, чем же они занимаются?
СМИРНОВ: Вот Юра Шевчук мне с регулярностью, заочно и не заочно задаёт этот вопрос: что ты нас заживо похоронил? Я на этот вопрос отвечаю: пережившие в своё вре-мя герои "Времени колокольчиков" продолжают заниматься искусством. Кто-то более удачно, кто-то менее удачно, кто-то замечательно. Я снимаю перед ними шляпу и вовсе не хороню.
Но, когда я говорю, что какой-то вид или жанр искусства существует, это означает не то, что существуют отдельные граждане, а то, что существует сообщество и инфраструк-тура. Если мы говорим, что существует русский театр, это же значит не то, что существует Александр Калягин как персонаж. Это означает, что Калягин председатель СТД, что город Москва порос разнообразными театрами, вот калягинский здесь неподалёку. Что выходят соответствующие журналы, что в газетах есть критики, которые специализируются на те-атральных постановках, что есть институт ГИТИС. Ну и так далее, чего я буду перечис-лять.
У рок-музыки всё это было. В подполье, естественно. Это был действительно уни-кальный, независимый, внебюрократический жанр или вид искусства в Советском Союзе. Вот всё это в конце 80-х годов перестало существовать. И то, что раньше называлось рок-музыкой, растеклось либо в шоу-бизнес, то есть в сферу, к искусству вообще не имеющую отношения в нашей редакции, либо в так называемый андеграунд – как сказала моя колле-га Марина Тимашева – бессмысленный и беспомощный.
ЛИПНИЦКИЙ: Ну а я сейчас предлагаю вернуться всё-таки в октябрь 84-го года, когда и русский рок в лице новой, ярко вспыхнувшей звезды Александра Башлачёва, и в лице многих его соратников был на пике своих возможностей. "Некому берёзу заломати", Александр Башлачёв.
(Звучит песня "Некому берёзу заломати")
ЛИПНИЦКИЙ: Вот слушая уже 26 лет эту песню, я всегда задаюсь вопросом, Илья, а о ком эта песня? Ведь тут могут быть очень разные трактовки. Как ты её понимал тогда, как ты её понимаешь сегодня?
СМИРНОВ: Настоящее искусство и песни Башлачёва, в том числе, отличаются тем, что идёт время и произведение раскрывается новыми гранями. Песни Башлачёва, так же как пьесы Шекспира, например, или Чехова. Тогда я понимал эту песню как гордый ответ заокеанским учителям русского рока. Вместо такого самокритичного, конечно, но всё-таки несколько приниженного ("да, они играют жёсткий рок, а мы свистим дерьму в кон-цертных залах") совсем другая позиция: он разговаривает с метрами и учителями на рав-ных. Думаю, что эта интерпретация сохраняет свою силу.
Что касается общих соображений об историческом пути России, который тоже про-слеживается в этих песнях – это отдельный большой разговор. Даже не для передачи, а может быть для какой-нибудь научной конференции с 15-ю докладами. Здесь Башлачёву должны быть собеседниками действительно большие учёные. Я, например, учусь у него тонкому пониманию истории. Это я не ради красного словца сейчас говорю, я могу это просто показать и доказать с его текстами в руках. Он был очень умный человек.
И вот само существование Башлачёва, оно настолько сокрушает представление о рок-музыке как о тусовке, времяпрепровождении, о разновидности сферы обслуживания молодёжного. Вот то, что было когда-то в начале русского рока в 60-70-е, когда это было просто приложение к танцплощадке, когда о группах судили по тому, насколько точно они способны копировать модную песню "Come together". И потом на рубеже 70-80-х это сломалось и появилось то, что Башлачёв назвал "Время колокольчиков". И вот было 10 лет такой замечательной истории, замечательной главы истории русской культуры. И Са-ша – один из строителей этого замечательного здания.
ЛИПНИЦКИЙ: Чтобы подытожить твою мысль о его понимании русской истории, мне сейчас пришла в голову своя. Мне кажется, что вслед за Пушкиным, едва ли не един-ственный по большому счёту сумел вести какой-то такой заочный, из разных столетий, разговор с Петром, и петровским вот этим топором, которым он прорубал окно в Европу. Вот прослеживается этот воздух через столетия. Наверное, действительно, такой человек рождается раз в столетие. Пушкин, потом Башлачёв.
СМИРНОВ: Ну да, если вспомнить историю русского флота, то, конечно, "ровно год потели, да ровно час жевали". Конечно, всё это есть. Поэтому я и говорю, что эта тема для большой научной конференции.
ЛИПНИЦКИЙ: Чтобы немножко уйти от большой научной конференции, в кото-рую мы, конечно, не должны погружать наших радиослушателей – в воскресенье-то в ав-томобиле едут в основном на природу, купаться или сажать какие-то анютины глазки у себя – всё-таки вернусь к тем песням, с которыми он приехал в Москву. И далеко не все они были такие драматичные. Давай послушаем песню "Хозяйка".
(Звучит песня "Хозяйка")
ЛИПНИЦКИЙ: Ты, наверное, догадался, что я неслучайно предложил послушать именно в юбилейном мае эту песню. Мне кажется, если бы наши радиостанции выпустили к очередному большому юбилею Победы эту песню, то одна эта песня резко снизила бы пафос всех мероприятий. Как ты думаешь, как к этому отнёсся бы сам Саша?
СМИРНОВ: Я не уполномочен за него говорить. Может быть, он и не хотел бы, чтобы её в это время выпускали. Всё ведь правильно понимается в контексте. Эта песня была написана когда? Когда люди включали телевизор и видели там Дворец съездов, где очень много очень пожилых, местами уже совсем старых, толстых, благополучных, озабо-ченных в основном собственной карьерой чиновников вставали, и стоя пели: "Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов". До большего пародирования не додумался бы никакой Александр Иванов, тогда живущий пародист.
И поэтому совершенно естественной была такая реакция на тогдашнюю символику. Сейчас немножко изменился контекст. Я понимаю, что эта песня Башлачёва, она с тремя смыслами, которые раскрываются один за другим. Конечно, кто-то мог бы её воспринять как пародию на великую песню о войне. Но в башлачёвской песне содержится очень точ-ная историческая информация. Почему я говорю, что учит истории. Там есть персонаж, который хватается за монументы великим отцам и пытается позировать с ними в обнимку. А на самом-то деле кто он по отношению к этим героям?
Вот ты говоришь о современных празднованиях. Я понимаю, что в самом их пафосе заключена определённая защитная реакция, что это ответ на жуткую несправедливость, что даже в такой преувеличенной похвальбе, что мы бы и без союзников, без ленд-лиза и сами бы, заключён ответ на гнусность, которой нас в течение многих лет поливали, в том числе, наши же собственные средства массовой информации, вот на всю эту "смердюков-щину" с 2 миллионами изнасилованных немок.
Это очень сложные вопросы, а Саша как раз был чрезвычайно чуток к таким нюан-сам, и намного более чуток не только чем рок-музыканты, но и чем люди, которые бра-лись тогда выступать в качестве организаторов и идеологов, вот в чём ваш покорный слу-га, например.
ЛИПНИЦКИЙ: Спасибо за самокритику. Я этим тоже ведь грешил, как ты пом-нишь. Как тебе кажется Илья, вот те темы, которые журналист Башлачёв вынес из работы в газете "Коммунист" в своём родном Череповце, все эти темы сегодня сохранили хоть какую-то актуальность? Или нынешний чиновничий и бюрократический аппарат "Единой России" категорически отличается от того, о чём пел довольно весело и иронично Алек-сандр Николаевич?
СМИРНОВ: Отличается, конечно, очень серьёзно. И из песни это отличие извле-каемо. Дело в том, что персонажи этой песни, они же совершенно нищие. Вот их корпора-тивная общебюрократическая собственность на средства производства их очень плохо кормила. Они на самом деле внутренне завидовали своим коллегам, носителям власти и собственности в западных странах. И с тех пор, как умер Башлачёв, они свою мечту осу-ществили.
Они в точности, по предсказанию на сей раз не Башлачёва, а Льва Давыдовича Троц-кого, конвертировали свои властные полномочия в частную собственность, передаваемую по наследству. Поэтому сейчас у нас всё-таки несколько иной правящий класс. "Единая Россия" в отличие от КПСС выражает интересы такого двуликого существа, которое есть бизнес и канцелярия в одном лице. Это новая ситуация, принципиально новая по отноше-нию к тому, что описывал Башлачёв. Сейчас такой слёт-симпозиум должен быть описан в раблезианских тонах, как праздник бессмысленного и разрушительного для здоровья об-жорства, которое заканчивается заблёвыванием всего города вокруг.
ЛИПНИЦКИЙ: Ну что, я предлагаю теперь послушать песню Александра Башлачё-ва "Слёт-симпозиум" о той нищей советской бюрократии, которая с удовольствием поме-няла своё обличие в новом веке.
(Звучит песня "Слёт-симпозиум")
ЛИПНИЦКИЙ: Я напоминаю, что вы слушаете программу "Содержание" на радио-станции "Финам FM". И я, Александр Липницкий продолжаю беседу с моим гостем Ильёй Смирновым, редактором знаменитого подпольного журнала "Урлайт", историком о твор-честве Александра Николаевича Башлачёва. Ты написал книгу, Илья, которая называлась "Время колокольчиков", и ты считаешь, время это в 89-м году безвозвратно закончено. А что же остаётся молодым рок-музыкантам, которые рождаются с душой, с талантом, что им остаётся сейчас в XXI веке делать с этой самой рок-музыкой?
СМИРНОВ: Я же не бог. Да и бог, как показано в произведении братьев Стругац-ких, не волен давать людям указания, как им поступать. Так распорядилась судьба. Вот искра электричества, она была в одно время в одном месте, сияла, блестела; в другое вре-мя она была в другом месте. И мы можем себя спрашивать, почему в один какой-то пери-од в Афинах подряд было четыре великих драматурга, например, и афинский театр указы-вал пути развития человечества. А потом – раз, и их не стало. И лучшее, что могли делать афинские театралы, это воспроизводить старые постановки. Как это объяснить? Я не знаю, нет таких устойчивых объяснений, почему так произошло.
Вот та жизнь, которая была пропета и отпета Башлачёвым... Он ведь в последних своих песнях сам похоронил эту рок-культуру. Он же не зря в последней редакции "Время колокольчиков" вымарал все указания на рок-музыку. Слово "рок-н-ролл" заменил на "свистопляс", и убрал слова "я люблю". Это январь-февраль 88-го года, вот эти последние концерты. Он это сам всё прекрасно понимал.
Где дальше вспыхнет эта искра электричества? Я не знаю, может быть, это будет где-то на стыке религии с позитивистской наукой, с какими-то формами искусства. Но вос-производить мёртвую форму, которая была жива тогда, в 80-е годы, это значит нарушать один очень модный совет по поводу вливания нового вина. В старых мехах новое вино прокисает. Не нужно это делать, не нужно дописывать к уже завершённой драме и траге-дии продолжение в виде фарса. Современная рок-культура, так или иначе, упирается в шоу-бизнес. И молодые люди, которые туда приходят, рано или поздно ориентируются на то, чтобы пополнить собою телевизионный ассортимент.
Я никого здесь лично не упрекаю, я просто говорю о том, что времена изменились. Ну, нельзя делать вид, что ты по-прежнему живёшь в царской России, например, или в Советском Союзе. Нужно трезво смотреть в глаза реальности. Зачем ты идёшь в эту сре-ду? Вот сама формулировка пушкинская "поэт-пророк", она же не просто поэтическая ме-тафора, она поразительно точная. И в рок-музыке как раз ценно было вот это воскрешение ветхого и потрясающе интересного образа – поэт-пророк, поэт-шаман, тот, кто может раз-глядеть в смутных дуновениях своей эпохи будущее.
Это не противоречит историческому материализму ни в коей мере. Просто это под-чёркивает особую функцию, особое предназначение этого человека. Башлачёв этот путь прошёл, и многие его соратники, они ведь тоже шли тогда по этому пути. И в рок-культуру многие шли для этого, а не для того, чтобы получать много денег. Вот где будут востребованы такие люди, там снова появится искра электричества. Но явно это будет не в клубах, где музыкой сопровождается процесс жевания.
ЛИПНИЦКИЙ: Тогда давай-ка послушаем ту самую песню, которой Башлачёв взо-рвал Москву, русский рок, и которая дала название твоей книжке – "Время колокольчи-ков". Первое исполнение, премьера этой песни в Москве.
(Звучит песня "Время колокольчиков")
ЛИПНИЦКИЙ: Мне показалось, что для тебя 88-й год в какой-то степени тоже был рубежным, точкой отсчёта. Хотя ты после этого ты написал уже упомянутую мною книгу про Гребенщикова "Прекрасный дилетант", но, в общем, тот самый редкий случай, что поэт и его комментатор, а я считаю тебя одним из главных комментаторов 80-х годов рок-движения, замолчали одновременно. Это был сознательный выбор или просто не пишет-ся?
СМИРНОВ: Трезвая оценка того, что моя функция была завершена. Я ведь к музыке не имею никакого отношения и на ухо мне наступил даже не медведь, а игуанодон. Меня пригласили в эту сферу студенты МИФИ, когда им нужно было наладить антиобществен-ную деятельность в своём институте. Им почему-то казалось, что у меня имеется полез-ный опыт.
ЛИПНИЦКИЙ: И у тебя получилось.
СМИРНОВ: Да, у меня действительно получилось. Там я обнаружил Гребенщикова с гитарой и понял, что это имеет отношение не к молодёжной моде, а к тем существенным вопросам, которые в тот момент были важны для страны. Всё, этот период закончился, завершился.
В шоу-бизнесе я ничего не понимаю, в ресторанных концертах я ничего не понимаю, моды мне вообще в принципе не интересны. И, я полагаю, сейчас настоящим революцио-нером станет тот, кто отвергнет моды, фенечки, ростовщичество, потреблядство. Вот одна из возможных ниш, где снова засверкает искра электричества, если кто-то осмелится сде-лать это смело и честно.
ЛИПНИЦКИЙ: Ты надеешься дожить до этого времени?
СМИРНОВ: Не знаю. Может быть, это уже где-то происходит, просто мы уже не знаем. Вот так же, как, например, симфонические музыканты не знали в 82-м году о появ-лении Гребенщикова.
ЛИПНИЦКИЙ: Я хотел бы откомментировать твоё пессимистическое видение со-временной рок-музыки тем, что в своё время западные джазмены, почувствовав, что звук джаза в конце 60-х угас, всё-таки вышли на какое-то новое понимание и новое развитие. И даже сформулировали термин "new wine, old bottle". Собственно, тогда-то и возник новый джаз – фри-джаз, который, конечно, спустя 50 лет тоже подошёл к своему какому-то фи-налу, но лет 40 он, с моей точки зрения существовал весьма органично в музыкальной культуре, и дал очень много сильных примеров музыкальных. Даже в нашей стране. Гане-лин, Чекасин, Тарасов, Курёхин – это всё new wine, old bottle. Но это, конечно, не Эллинг-тон, и не Армстронг, это что-то другое.
СМИРНОВ: Если сопоставить количество людей, которые знали Ганелина, и знали, например, Утёсова, оно несопоставимо. Наш общий знакомый Троцкий (второй раз его поминаем), претворяя в не очень трезвом виде первый электрический концерт группы "Зоопарк" в Москве в ДК "Москворечье", где тогда размещался джазовый клуб, произнёс нечто вроде "а вот сейчас мы с вами собрались в помещении, отмеченном то ли запахами, то ли присутствием тухлого джаза". Вот он имел в виду именно это, и противопоставлял рок-музыку как искусство, обращённое к неограниченно широкому кругу слушателей.
Не обязательно все должны были адекватно понимать, например, песни Башлачёва, но, во всяком случае, эти люди обращались и к пэтэушникам, и к студентам, и к участни-кам слётов КСП, и даже к родителям тогдашней молодёжи. На этом концерте был мой отец и ему очень понравилось! Понимаешь, противопоставлял это джазу, который был рассчитан на определённое субкультурное сообщество, на определённый вольер.
То, что сейчас происходит с рок-музыкой, и то, что её отличает от рок-музыки 80-х годов. И как только в конце 86-го – начале 87-го года были убраны чисто уголовно-правовые препятствия для распространения рок-музыки, то есть, грубо говоря, перестали сажать в тюрьму людей за определённого рода песни, то, смотри, что происходит. Когда в Москве появился "Рафик" с билетами на подольский фестиваль, его чуть не перевернула толпа, приехавшая очень рано утром куда-то в Царицыно специально, чтобы ловить этот "Рафик".
Это всё произошло стремительно. И в хит-парадах молодёжных газет областных. Как только им разрешили давать объективные данные опросов, немедленно "Алиса" и Гре-бенщиков вырвались на первые места, вытеснив оттуда всех тех, кто до этого годами пел про "любовь, комсомол и весна".
ЛИПНИЦКИЙ: Ну что ж, мы будем с тобой прощаться. Спасибо. Первая передача об Александре Николаевиче Башлачёве подошла к концу. А как же ты можешь объяснить, что вот эти самые люди, выросшие на этих песнях, как они сейчас голосуют за "Единую Россию" и абсолютно инертные в политическом плане?
СМИРНОВ: Я никогда не воспринимал рок как политическое движение, оно и не было таковым. Я полагаю, что у Башлачёва почти нет политических песен, включая ту, которую мы сейчас будем слушать. Её политический характер остался в прошлом, а сей-час она поворачивается новыми гранями. Но что с этим поделаешь? То, чем занимался Башлачёв, то, чем мы с тобой тогда занимались, пришлось на время большого историче-ского поражения. Это поражение осознавалось самим Башлачёвым.
Вот мы послушали "Время колокольчиков" – это такая жизнеутверждающая песня, она не случайно стала своего рода гимном рок-движения, тогда смертельно обижавшегося на слово "тусовка". Но ведь после этого в творчестве Башлачёва появляется что? Мотив трагической зацикленности, "ставили артелью – замело метелью". А он очень чётко по-чувствовал эту разницу, что под флагом борьбы с тогдашним правительством ворвутся в жизнь не просто к власти, а к тотальному господству в жизни. Клоны лакея Смердюкова и лакея Яши.
Песню "Абсолютный вахтёр" поняли на уровне политического протеста, и это было правильно. Только то искусство переживает своё время, которое созвучно ему. Но, в принципе, мне кажется, что песню эту надо слушать внимательно, и прислушиваться как Штирлиц к последним словам. А что там говорится в конце? "Приводит в систему под на-званием "А не всё ли равно?" Это потрясающие слова, и вот они как раз коренным обра-зом отличают Башлачёва от политических певцов типа Талькова, потому что он определя-ет суть, не привязанную к конкретному времени, ни к Сталину, ни к Гитлеру.
(Звучит песня "Абсолютный вахтёр")
© Finam.fm
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться
Ответить с цитированием
Сообщение от ooz2003
Радиостанция Серебряный Дождь, С ГОРДОСТЬЮ ПРЕДСТАВЛЯЕТ!
