Patti Smith

[Nelubino]

Когда она в Россию приедет-то опять?!)

Ну можно, как альтернатива, на Растеряева пойти) Комбайнёры - это ж почти Frederik)

А на счёт бутлега - не, не знаю, выходных данных нигде нет, только концерты 1994 года указаны.

[ooz2003]

Ну, значит, есть шанс, что скоро полностью переведут на русский и издадут!

Спойлер

Время, поделенное на двоих
Анна Наринская о воспоминаниях Патти Смит «Просто дети»

"Это было лето, когда умер Джон Колтрейн, лето "Хрустального корабля". Дети цветов выходили на антивоенные демонстрации, а в Китае прошли испытания водородной бомбы. В Монтре Джими Хендрикс зажег свою гитару. На средних волнах крутили "Оду Билли Джо", а в кинотеатрах — "Эльвиру Мадиган". Это было лето бунтов в Ньюарке, Милуоки и Детройте. Лето любви. И в его странной, будоражащей атмосфере произошла случайная встреча, изменившая все течение моей жизни.

Это было лето, когда я встретила Роберта Мэпплторпа".

Впервые Патти Смит увидела Роберта Мэпплторпа в июле 1967 года. Тогда 20-летняя (с Мэпплторпом они ровесники) Патриция Ли Смит без копейки денег и без четко сформулированных планов (кроме плана "быть свободной") приехала в Нью-Йорк из Нью-Джерси. Переночевать она хотела у друзей, учившихся в Бруклинском колледже искусств, но они, как выяснилось, куда-то переехали. Их бывший сосед, по словам хозяина, возможно, знал их новый адрес. "Я вошла в комнату. На железной кровати спал мальчик. Он был худой, бледный, с копной темных кудрей. Рубашки на нем не было, на шее — нити цветных бус. Я стояла и смотрела на него. Он открыл глаза и улыбнулся".

Патти Смит и Роберт Мэпплторп — безусловные культурные иконы. И хоть не так уж много найдется тех, кто постоянно и преданно слушает ее песни, а также тех, кто знаком с его творчеством за пределами набора работ, неизменно печатающихся в изданиях по истории фотографии,— но легендарность этих фигур не вызывает сомнения. Сделанная Мэпплторпом фотография Патти Смит для обложки ее альбома "Horses" (1975) являет собой квинтэссенцию семидесятых, причем не настоящих, а таких, какими мы хотели бы их помнить.

За таких персонажей всегда боязно. Страшно, что вот эта вот смотрящая с фотографии ни на кого не похожая худая девушка вдруг начнет говорить общеизвестностями и штампами, примыкать к лагерям, как-нибудь особенно выпячивать собственную роль в истории и так далее.

Относительно книги Смит "Just Kids" ("Просто дети"), получившей в 2010-м Национальную книжную премию (ее перевод на русский должен выйти в издательстве Corpus), ни одно из таких опасений не оправдывается. Это воспоминания, начисто лишенные авторского эгоизма. Как будто пишущая их Патти Смит — всего лишь свидетель того, что с Патти Смит происходило.

А происходило, ясное дело, головокружительно много всякого — от жизни в легендарном Chelsea Hotel ("кукольном домике в сумеречной зоне"), в баре которого Дженис Джоплин могла болтать с Джими Хендриксом, а Грейс Слик из Jefferson Airplane с Уильямом Берроузом — до короткого романа с Сэмом Шепардом. Или, например, вот такой эпизод: "Одним дождливым днем я пыталась купить себе сэндвич с салатом в излюбленном хиппи кафе-автомате в Бруклине. Я опустила в щель два четвертака, не заметив, что цена выросла до 65 центов. И в это время голос за моей спиной сказал: "Вам помочь?""

Это был Аллен Гинзберг. Он заплатил за сэндвич и чашку кофе и пригласил Патти за свой стол, заговорил об Уолте Уитмене, а потом вдруг наклонился и посмотрел на нее очень внимательно. "Ты что, девочка? — спросил он и рассмеялся: — А я-то принял тебя за хорошенького мальчика". Как раз незадолго до этого Роберт Мэпплторп признался Патти в своей ориентации, так что сущность недоразумения была ей понятна, и она быстро ответила: "Вот оно что! Значит ли это, что я должна вернуть сэндвич?"

Но, рассказывая и такое забавное или, наоборот, что-нибудь совсем грустное вроде истории самоубийства ее возлюбленного, поэта Джима Кэрролла, Смит не теряет своей главной интонации — интонации спокойной самостоятельности, и тогда, и теперь.

Лучшая иллюстрация такой авторской позиции — один из первых в книге пассажей об Уорхоле. Вернее, об отношении к нему — ее и Мэпплторпа. "В июне 1968 Валери Соланас выстрелила в Энди Уорхола. Это очень расстроило Роберта, несмотря на то что вообще-то он не испытывал особых эмоций по поводу других художников. Но перед Уорхолом — документирующим картину бытия на своей недоступной "Фабрике" — он почти преклонялся.

У меня не было таких чувств к Уорхолу, как у Роберта. Уорхол занимался культурой, которую я старалась избегать. Я ненавидела суп и не испытывала ровно ничего по поводу банки".

Это пренебрежение и супом, и банкой особенно ценно еще и потому, что оно наказуемо — особенно в то время, когда жизнь правильной богемы была жизнью в вечном (и почти всегда незримом) присутствии Уорхола. В том же 1968-м стараниями Роберта они с Патти получили доступ в заднюю комнату знаменитого клуба Max's Kansas City. За самым привилегированным круглым столом там сиживали Раушенберг, Лихтенштайн, Джон Чемберлен, Боб Дилан, Нико, Дженис Джоплин и члены группы The Velvet Underground. Роберт настаивал, чтобы они ходили туда чуть ли не каждую ночь: "Это было как будто темное кабаре, проникнутое маниакальной энергией Берлина тридцатых годов. То тут, то там возникали кошачьи драки между старлетками и трансвеститами — и все это было напоказ, все они, казалось, проходили какое-то нескончаемое прослушивание у фантома. И этим фантомом был Энди Уорхол. Мне всегда казалось, что ему было на них просто наплевать".

Самой же Патти Смит всегда было наплевать на "прослушивания". Ни светские — приглашенная (опять же через Роберта) на обед к куратору отдела фотографии Метрополитена Джону Маккедри и его жене, Максим де ля Фалез, бывшей модели Эльзы Скиапарелли (завсегдатаями в их доме были Бьянка Джаггер, Мариза и Барри Беренсон, Тони Перкинс, Диана и Эгон Фюрстенберг), она большую часть времени провела на кухне. Ни литературные — когда Роберт настоял, чтобы она явилась в знаменитый "салон" Чарльза Генри Форда, издателя влиятельнейшего интеллектуального журнала View, она чувствовала себя "как на воскресном обеде у родственников".

Вообще, "Just Kids" — это история любви (сначала вполне ортодоксальной юной влюбленности, а потом, когда Мэпплторп окончательно осознал себя гомосексуалистом,— глубинной, практически неразрывной дружбы) людей диаметрально противоположных именно в смысле зависимости/независимости. Органически не способной встраиваться Патти Смит — и принципиально встраивающегося Мэпплторпа, зависимого от мнений, от трендов, от необходимости казаться как раз независимым, от "фантома" Уорхола ("главной задачей Роберта было сделать то, что еще не сделал Энди"), от успеха, который неизбежно сводится к "Слушай, я покупаю дом в городе, браунстоун, как тот, что был у Уорхола". (Это говорит Мэпплторп в 1989-м — уже смертельно больной СПИДом.)

При этом в тексте Патти Смит нет ни призвука самоупоенности или осуждения: она восхищена своим другом и благодарна ему за главное — за то, что он умел быть художником, артистом, за то, что он еще в юности продемонстрировал ей, что это такое, и заразил ее этим. Она любит его, именно такого, каким он был.

Они как будто бы делят ту эпоху пополам. Патти Смит воплощает собой ее взбалмошную духовность (иногда вполне сомнительную, вроде любимой ее мысли о том, что Артюр Рембо, Дилан Томас, Джим Моррисон и Лу Рид — поэты в одинаковом смысле слова), но всегда привлекательную, а Роберт Мэпплторп — ее великолепное тщеславие, сделавшее возможным окончательное превращение самолюбования в искусство.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

Она написала "убийство"

Спойлер

Неугасимая рок-пифия Патти Смит (Patti Smith) пишет детективный роман в британском духе. Певица, которая, по ее словам, с детства зачитывалась новеллами про Шерлока Холмса и романами Микки Спиллейна, поделилась подробностями своего литературного творчества во время своего выступления в Королевском Географическом обществе, которое состоялось в Лондоне 26 января.

"Я работаю над детективной книгой, сюжет которой берет свое начало в событиях двухлетней давности в Лондоне", - сообщила Патти.

Как расказала певица, идея написания книги возникла у нее во время предыдущих гастролей по Англии, и теперь, возвращаясь в Лондон, она неизменно посещает маленький церковный дворик, в котором ее посетила муза. Как говорит Патти, книга готова уже "на 69 процентов".

Ранее Патти Смит уже издавала прозу, в том числе, мемуарного характера. Ее роман "Just Kids", который выдерживает уже второе переиздание, как раз и обсуждался в Географическом обществе. В ходе презентации певица исполнила акустическую версию песни "My Blakean Year".

27.01.2011
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

OPENSPACE.RU публикует фрагмент из книги воспоминаний Патти Смит, получившей в прошлом году одну из главных литературных премий США – National Book Award
1

Спойлер

Книга Патти Смит «Просто дети» — это рассказ о совсем юной девушке из Нью-Джерси, пишущей стихи и отправляющейся в одиночку завоевывать Нью-Йорк. Это книга о Нью-Йорке, где за комнату в Chelsea Hotel можно заплатить собственными рисунками. Об американской артистической, литературной и художественной богеме шестидесятых и семидесятых годов. О Роберте Мэпплторпе и Патти Смит. О любви и приятии. О молодости и смерти, о наркотиках и музыке. Но больше всего это книга о любви, о свойствах памяти и времени. Сегодня мы публикуем фрагмент из книги воспоминаний «Просто дети», русский перевод которой выходит в мае в издательстве Corpus.

Роберта и Дэвида окружала завеса тайны. Оба обожали загадочность в умеренных дозах, но, насколько я понимаю, Дэвид был слишком чистосердечен, чтобы скрывать от меня их связь. Между ним и Робертом возникли трения.

Кульминация произошла на вечеринке, куда мы отправились вчетвером: мы с Робертом, Дэвид и его приятельница Лулу де ля Фалез. Мы все танцевали. Мне нравилась Лулу, харизматичная рыжеволосая муза Ива Сен-Лорана, дочь одной из моделей Скьяпарелли и французского графа. На руке у нее был тяжелый африканский браслет. Она расстегнула его, и оказалось, что ее тоненькое запястье обвязано красным шнурком.

— Шнурок повязал Брайан Джонс, — сказала она.

Казалось, вечер удался. Вот только Роберт с Дэвидом все время отходили в угол и что-то бурно обсуждали. Внезапно Дэвид схватил Лулу за руку, увел ее с танцпола и без объяснений направился к выходу. Роберт побежал за ним, я пошла следом. Дэвид и Лулу уже садились в такси.

— Не уезжай! — закричал Роберт.
Лулу озадаченно уставилась на Дэвида:
— У вас что, любовь?

Дэвид хлопнул дверцей, такси умчалось. После этого Роберт был вынужден рассказать мне о том, что я уже знала. Я сохраняла спокойствие. Тихо сидела, пока он подбирал слова, пытаясь объяснить, что сейчас произошло. Я не испытывала никакого злорадства от того, что Роберт мучается. Понимала: ему трудно. Передала ему сказанное Динь-Динь.

Роберт вспылил:
— Что же ты молчала?

Роберт страшно расстроился, что Динь-Динь рассказала мне не только о романе, но и о том, что он гомосексуалист. Казалось, запамятовал, что о его ориентации мне уже известно. Наверно, он опечалился еще и потому, что на него впервые прилюдно навесили ярлык. О его романе с Терри во времена нашей бруклинской жизни знали только я, он да сам Терри.

Роберт заплакал.

— Ты уверен? — спросила я.
— Ни в чем я не уверен. Я хочу делать свое дело. Сам знаю: у меня получается. А больше я ничего не знаю... Патти, — сказал он и обнял меня, — тебя это все никак не затрагивает.


После этой истории Роберт почти не разговаривал с Динь-Динь. Дэвид переехал на Семнадцатую улицу, в места, где когда-то жил Вашингтон Ирвинг. Я спала с одной стороны стены, Роберт — с другой. Наша жизнь бежала так быстро, что мы сбивались с ног. Позднее, оставшись наедине со своими мыслями, я испытала запоздалую эмоциональную реакцию на произошедшее. На душе стало тяжело: я расстроилась, что Роберт мне не доверился. Он просил меня не волноваться, но я все-таки разволновалась. Тем не менее я понимала, отчего он не мог мне признаться. Мне кажется, Роберту претила
необходимость формулировать свои порывы на языке сексологии, втискивать свою личность в рамки терминов.

Влечение к мужчинам одолевало его, но мне никогда не казалось, будто оно хоть чуть-чуть уменьшает его любовь ко мне. Я знала: Роберту нелегко разорвать наши физические узы. Мы с Робертом по-прежнему хранили нашу клятву. Не бросали друг друга. Я никогда не смотрела на него через призму его сексуальной ориентации. Мои представления о нем не рухнули. Для меня он оставался художником всей моей жизни.

Бобби Ньювирт въехал в город, точно беспечный ездок. Стоило ему сойти с коня, отовсюду стекались художники, музыканты и поэты: сбор всех индейских племен. Он был катализатором жизни. Влетал в комнату и тащил меня куда-нибудь, сводил с другими художниками и музыкантами. Я была всего лишь неуклюжим жеребенком, но он ценил и поощрял мои жалкие потуги на сочинение песен. Мне хотелось на деле подтвердить его веру в меня. Я работала над длинными стихотворениями для устного исполнения — сюжетными балладами на манер Слепого Вилли Мактелла1 и Хэнка Уильямса. 5 июня 1970 года он повел меня в «Филлмор Ист» на концерт Crosby, Stills, Nash and Young. Вообще-то их музыка была не в моем вкусе, но на Нила Янга я смотрела благоговейно: его песня «Ohio» произвела на меня большое впечатление. Казалось, в ней сжато отражена задача творца — ответственно высказывать свое мнение о происходящем.

Песня была посвящена памяти четырех юных студентов Кентского университета, которые ради мира на Земле расстались с жизнью. Потом мы поехали в Вудсток, где The Band записывали альбом «Stage Fright». Звукорежиссером был Тодд Рандгрен. Робби Робертсон усердно трудился над композицией «Medicine Man». Почти все остальные разбрелись по каким-то развеселым вечеринкам. Я до рассвета просидела с Тоддом. Мы разговаривали без умолку, обнаружили, что у нас обоих корни в Аппер-Дарби2. Мои дед и бабка жили неподалеку от мест, где Тодд родился и вырос. И вообще мы были странно похожи: трезвенники, трудоголики, категоричные, неказистые на вид, склонные к идиосинкразии. Бобби продолжал открывать передо мной свой мир. Через него я познакомилась с Тоддом, художниками Брайсом Марденом и Ларри Пунсом, музыкантами Билли Суоном, Томом Пекстоном, Эриком Андерсеном, Роджером Макгинном и Крисом Кристофферсоном. Точно стая перелетных гусей, они устремлялись к отелю «Челси» в ожидании приезда Дженис Джоплин. Единственной верительной грамотой, которая стала для меня пропуском в закрытый мир этих людей, было поручительство Бобби, а его слово было непреложно. Он представил меня Дженис словами: «А это поэт», и с тех пор Дженис только так меня и называла.

Мы все пошли на концерт Дженис на Уоллменовском катке в Центральном парке. Все билеты были проданы, огромные толпы безбилетников собрались на валунах снаружи забора. Я стояла рядом с Бобби сбоку от сцены, загипнотизированная электрическими разрядами, которые исходили от Дженис. Внезапно начался дождь, грохнул гром, сверкнула молния, и сцена опустела. Продолжать концерт было невозможно. Техники начали убирать аппаратуру. Но зрители, не желавшие расходиться, засвистели. Дженис расстроилась.

— Они меня освистывают, чел! — вскрикнула она, обращаясь к Бобби.
Бобби откинул челку с ее лба:
— Лапушка, они не тебя освистывают, а дождь.

Представители общины самозабвенных музыкантов, обитавших в «Челси», часто пробирались в люкс Дженис со своими акустическими гитарами. Мне выпала честь наблюдать за работой над песнями для ее нового альбома. Дженис была королевой этого круга, устроенного как колесо со спицами. Она восседала в мягком кресле, всегда, даже днем, с бутылкой «Саутерн комфорт». Обычно при Дженис неотлучно находился Майкл Поллард3. Они были точно дружные близнецы: одна и та же манера говорить — «понимаешь, чел» через каждые два слова. Я сидела на полу, когда Крис Кристофферсон спел ей «Me and Bobby McGee», и Дженис подхватила припев. Да, я присутствовала при этом знаменательном моменте. Но его знаменательности почти не заметила: слишком молода я была и слишком поглощена собственными переживаниями.

Роберт проколол себе сосок. Договорился с одним врачом, и тот проделал эту операцию в комнате Сэнди Дейли. Во время процедуры Дэвид Кроленд держал Роберта в объятиях. Сэнди засняла на 16-миллиметровую пленку весь этот далеко не священный ритуал, «Песнь любви»4 в версии Роберта. Я не сомневалась, что под мастерским руководством Сэнди фильм получится отличный. Но операция как таковая вызывала у меня омерзение, и я не пошла смотреть — не сомневалась, что место прокола воспалится, и оказалась права. Потом я спросила Роберта:
— Ну и какие ощущения?
— Интересно и жутко, — ответил он.

И мы втроем отправились к «Максу».


Мы сидели в дальнем зале с Дональдом Лайонсом. Как и все главные герои «Фабрики», Дональд был из семьи нью-йоркских ирландцев-католиков. В Гарварде у него проявились большие способности к античной филологии, его ожидала блестящая научная карьера. Но Дональд подпал под чары Эди Седжвик, которая изучала там же историю искусств. Все забросил и последовал за Эди в Нью-Йорк. Подшофе Дональд бывал крайне язвителен, и все вокруг рыдали — кто от смеха, кто от обиды. В хорошем настроении Дональд авторитетно рассуждал о кино и театре, цитировал малоизвестные тексты древних греков и римлян и стихи Т.С. Элиота.

Дональд спросил, пойдем ли мы наверх слушать Velvet Underground. День был судьбоносный: группа впервые после своего воссоединения играла в Нью-Йорке, а у «Макса» впервые проходил рок-концерт. Узнав, что я еще никогда не слышала «Велветов» живьем, Дональд всполошился и потащил нас наверх.

В их музыке мне сразу послышалось что-то родное — пульсирующий ритм cерф-рока. К текстам Лу Рида я прежде особо не прислушивалась, но тут до меня дошло — благодаря посредничеству Дональда, — какая это мощная поэзия. В маленьком верхнем зале «Макса» не помещалось и ста человек. «Велветы» раздухарились на сцене, мы тоже в стороне не остались. Роберт вышел на танцпол вместе с Дэвидом. Он был в тонкой белой рубашке, расстегнутой сверху донизу, и я видела, как просвечивает сквозь нее золотое кольцо в соске. Дональд взял меня за руку, и мы пошли танцевать... как бы танцевать. Зато Дэвид с Робертом отплясывали что надо.

Когда в наших спорах речь заходила о Гомере, Геродоте или «Одиссее», Дональд всегда оказывался прав. А насчет Velvet Underground он оказался прав вдвойне: в Нью-Йорке не было группы лучше.

Накануне Дня независимости Тодд Рандгрен подошел ко мне и спросил:
— Хочешь съездить со мной в Аппер-Дарби в гости к моей маме?

Мы запускали на пустыре фейерверки, ели мороженое «Карвел». Потом мать Тодда и я остановились на дворе их дома, наблюдая, как Тодд играет со своей младшей сестрой. Мать озадаченно косилась на его разноцветные волосы и бархатные клеши.
— Я родила какого-то марсианина, — вырвалось у нее.

Я удивилась: мне-то казалось, что Тодд крепко стоит на земле обеими ногами — во всяком случае, по моим меркам. На обратном пути в город мы единодушно заключили, что состоим в родстве: марсианин и марсианка, два сапога пара. В тот же вечер у «Макса» мне повстречался драматург Тони Инграссия, работавший в «Ля МаМе». И пригласил меня на кастинг для своей новой пьесы «Остров». Я не проявила особого восторга, но Тони, вручая мне текст, пообещал:
— Никаких блесток, никакой штукатурки на лице.

Я сочла, что играть будет легко: роль не предполагала взаимодействия с другими персонажами. Моя героиня Леона была абсолютно зациклена на себе, ширялась амфетаминами и произносила какие-то бессвязные речи о Брайане Джонсе. В содержании пьесы я так толком и не разобралась — могу лишь сказать, что Тони Инграссия написал эпопею. В ней играли все наши, совсем как в «Маньчжурском кандидате»5. Я надела свою драную блузку с широким воротом и размазала вокруг глаз косметику: мне полагалось выглядеть как можно хуже. Думаю, я вполне походила на енота-наркомана. По роли полагалось, чтобы в одной из сцен меня стошнило. С этим я легко управилась: набирала в рот толченый горошек и размоченную кукурузную муку и через несколько минут, в нужный момент, извергала. Но как-то на репетиции Тони принес мне шприц и сказал как ни в чем не бывало:
— Сделай себе укол водой. Ну, знаешь, оцарапай немножко руку, чтобы кровь пошла, и люди подумают, что ты ширяешься. Я чуть не упала в обморок. Я и смотреть-то на шприц не могла, а уж втыкать его в руку...
— Не буду, — заявила я. И всех вокруг шокировала:
— Ты разве никогда не ширялась?

Из-за моей внешности все заведомо принимали меня за наркоманку. Я наотрез отказалась колоться. В итоге мне на руку налепили горячий воск, и Тони показал мне, что делать. Это недоразумение страшно развеселило Роберта, и он меня немилосердно вышучивал. Он отлично знал, что шприцов я панически боюсь. Роберту нравилось видеть меня на сцене. Он ходил на все репетиции, причем в таких невероятных нарядах, что вполне заслуживал какой-нибудь своей роли. Тони Инграссия любовался им и повторял:
— Потрясающий типаж. Эх, если б еще и играть умел...
— Да ты просто посади его на стул, — советовал Уэйн Каунти. — Пусть сидит и ничего не делает — этого будет вполне достаточно.

___________________

1 Слепой Вилли Мактелл (1898—1959) — американский блюзмен, автор песен.

2 Аппер-Дарби — город в штате Пенсильвания.

3 Майкл Поллард — американский киноактер.

4 «Песнь любви» (1950) — короткометражный фильм, который Жан Жене снял в качестве режиссера.

5 «Маньчжурский кандидат» (1962) — фильм по одноименному роману Ричарда Кондона.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

2

Спойлер

Роберт спал один. Я подошла к его двери, хотела постучаться — оказалось, не заперто. Остановилась перед его кроватью и рассматривала его, спящего, совсем как в момент нашей первой встречи. Все тот же мальчик, вихрастый пастушок. Я присела на кровать, и он проснулся. Приподнялся на локте, улыбнулся:
— Хочешь под одеяло, Китаянка? — и начал меня щекотать.
Мы боролись и безостановочно хохотали. Потом он вскочил:
— Поехали на Кони-Айленд. Еще раз сфотографируемся.

Мы проделали все, что доставляло нам столько удовольствия: написали свои имена на песке, перекусили в «Нэйтанз», прогулялись по «Астроленду». Сфотографировались у того же старика фотографа, я — верхом на чучеле пони (Роберт уговорил). На Кони-Айленде мы пробыли до сумерек, сели на поезд линии «Эф» и поехали домой.

— Наше «мы» никто не отменял, — сказал Роберт. Сжал мою руку, и в вагоне я заснула у него на плече. К сожалению, это наше фото вдвоем позднее потерялось, но сохранилась моя фотография верхом на пони: сижу одна, смотрю слегка вызывающе.

Роберт устроился на ящике от апельсинов. Я читала ему новые стихи.
— Надо бы, чтобы тебя люди слышали, — сказал он, как говорил всегда.
— Меня слышишь ты. Мне этого достаточно.
— А я хочу, чтобы тебя слышали все.
— Нет, ты хочешь, чтобы я читала на этих треклятых чаепитиях.

Но Роберт давил на меня, не слушал никаких возражений, и когда Джерард Маланга рассказал ему, что во вторник поэт Джим Кэрролл проводит «вечер открытого микрофона», Роберт взял с меня обещание выступить.

Я согласилась попробовать. Выбрала пару стихотворений, которые сочла подходящими для чтения вслух. Какие — уже не помню. Зато отлично помню наряд Роберта — ковбойские чапсы из золотой парчи, сшитые по его собственной выкройке. Мы немножко поспорили, стоит ли надевать к ним парчовый гульфик, но сочли его излишним. Дело было в День взятия Бастилии, и я пошутила: стоит поэтам увидеть Роберта, как многие потеряют голову.

Джим Кэрролл понравился мне сразу. Восхитительный: стройный, но крепко сложенный, с длинными золотисто-рыжими волосами, на ногах — высокие кроссовки «Конверс». И колоссальное обаяние. Он показался мне чем-то средним между Артюром Рембо и святым безумцем Парсифалем.

Мои стихи эволюционировали: формализм французских стихотворений в прозе сменился дерзостью Блеза Сандрара, Маяковского и Грегори Корсо. Новые влияния привнесли в мое творчество юмор и толику нахальства. Роберт непременно был моим первым слушателем, и я преодолевала неуверенность, просто читая ему вслух. Я слушала записи поэтов-битников и Оскара Брауна-младшего6, изучала, как читали стихи Вейчел Линдси7, Арт Карни8.

Как-то вечером после убийственно долгой репетиции «Острова» я случайно встретила Джима — он слонялся у дверей «Челси» и ел фруктовое мороженое. Я спросила, не желает ли он сходить со мной за компанию в пончиковую — выпить никуда не годного кофе.
— Конечно хочу, — сказал он.

Я рассказала ему, что в пончиковой мне нравится работать над стихами. На следующий вечер он повел меня пить никуда не годный кофе в «Бикфордз» на Сорок второй. И сообщил:
— А здесь любил работать Керуак.

Где Джим живет, оставалось загадкой, но в «Челси» он проводил массу времени. На следующий вечер он оказался у меня в гостях и в итоге остался ночевать в моей части лофта. Впервые за долгое время я испытала подлинные чувства к кому-либо, кроме Роберта. Роберт считал себя частью этого расклада: если бы не он, я бы не познакомилась с Джимом. Роберт и Джим отлично поладили, и, к счастью, никому из них не казалось, будто наше с Робертом проживание на одном этаже — нечто противоестественное. Роберт часто оставался ночевать у Дэвида и, похоже, был рад, что я у себя в лофте не одна.

Я, как умела, посвятила себя заботам о Джиме. Укрывала его одеялом, когда он спал. Утром приносила ему кофе с пончиками. С деньгами у него было туговато. Он не стеснялся того, что сидит на героине (правда, употреблял он в умеренных дозах). Иногда я ходила с ним добывать наркотики. О тяжелых наркотиках я ничего не знала — разве что читала роман Александра Троччи «Книга Каина», где наркоман плавает на барже и пишет книгу: баржа бороздит реки, на которых стоит Нью-Йорк, а джанк бороздит реки души героя. Когда Джим вонзал иглу в свою веснушчатую руку, он походил на черного двойника Гекльберри Финна. Я отворачивалась. Потом спрашивала:
— Это больно?
— Да нет, — отвечал он, — за меня не беспокойся.

Потом я сидела с ним, а он декламировал Уитмена и как бы засыпал сидя. Днем, пока я была на работе, Роберт с Джимом ходили гулять — шли пешком до Таймс-сквер. Их роднила любовь к адским безднам этого местечка. В странствиях они обнаружили, что у них есть еще кое-что общее — склонность торговать собой. Только Джим зарабатывал на наркотики, а Роберт — на аренду квартиры. Тогда Роберт все еще окончательно не разобрался в своей натуре и влечениях. Бунтовал против своего отождествления с сексуальной ориентацией, гадал, чего ищет на панели — денег или удовольствия. С Джимом он мог обсуждать такие темы: Джим не был склонен к морализаторству. Оба брали с мужчин деньги, но Джим — без всяких угрызений совести. Считал, что это обычный бизнес.
— А откуда ты знаешь, что ты не гей? — допытывался Роберт.
— Уверен, — отвечал Джим. — Я всегда требую плату.

В середине июля я внесла последний взнос за мою первую гитару, которую попросила придержать для меня в ломбарде на Восьмой авеню. Маленький акустический «Мартин», модель для гостиных. На деке — крохотная переводная картинка с лазурной птичкой. Ремень, сплетенный из разноцветных шнурков. Я купила сборник песен Дилана и выучила несколько простейших аккордов. Первое время выходило не так уж плохо, но чем больше я упражнялась, тем хуже звучала гитара. Я и не знала, что ее надо настраивать. Пошла к Мэтью, он настроил. Потом меня осенило: как только гитара расстроится, надо найти какого-нибудь музыканта и предложить ему на ней поиграть. В «Челси» музыкантов хватало.

«Пожар по неизвестной причине» («Fire of Unknown Origin») я сочинила как стихотворение, но после знакомства с Бобби переделала в свою первую песню. Кое-как подобрала аккорды для аккомпанемента на гитаре и спела ее Роберту и Сэнди. Сэнди возликовала больше всех: ведь это ее платье шуршало по полу в коридорах.

Смерть идет по коридорам, платьем пол метет.
Смерть несется по хайвею в лучшей из одежд.
Смерть придет, не остановишь.
Смерть уйдет — что останется тогда?
Пожар, пришедший ниоткуда, моего милого унес9.

Играя в «Острове», я пришла к мысли, что создана для сцены. Я никогда не испытывала мандража перед своим выходом, любила провоцировать зрителей на реакцию. Но тогда же я сказала себе: «Запомни, в актрисы ты не годишься». По мне, актерская доля — все равно что солдатская: нужно жертвовать собой ради высшего блага. Верить в дело, которому служишь. А из меня актриса не получалась: я просто не могла в достаточной мере поступиться своей личностью.

Роль Леоны окончательно закрепила за мной незаслуженную славу наркоманки. Не знаю уж, хорошо ли я играла, но зато правдиво — репутацию себе запятнала. Спектакль пользовался популярностью. Энди Уорхол приходил каждый вечер и всерьез заинтересовался сотрудничеством с Тони Инграссией. На последнее представление явился Теннесси Уильямс под руку с Кэнди Дарлинг. Кэнди оказалась в стихии, о которой мечтала, и была вне себя от счастья: как-никак, ее все увидели вместе с великим драматургом.

Что ж, смелости у меня, наверно, хватало, но я-то знала, что мне недостает задушевности и чарующего трагизма, которыми были наделены мои товарищи по сцене. Поборники альтернативного театра были всей душой преданы своему делу: трудились, как рабы, под руководством наставников — Эллен Стюарт, Джона Веккаро и блестящего Чарльза Ладлэма. Я не пошла их путем, но была благодарна театру за его уроки. И через некоторое время — правда, не скоро — применила свой театральный опыт на практике.

В августе Дженис Джоплин вернулась в Нью-Йорк, чтобы сыграть в Центральном парке повторный концерт взамен того, который сорвал ливень. Вид у нее был совершенно счастливый. Она предвкушала работу в студии. Прибыла в великолепном наряде, обмотанная боа из перьев цвета фуксии, розы и пурпура. Без своего боа она нигде не появлялась. Концерт прошел с большим успехом, а потом мы все отправились в «Ремингтон», бар художников на Нижнем Манхэттене неподалеку от Бродвея. За столиками теснилась свита Дженис: Майкл Поллард, Салли Гроссман (девушка в красном платье с обложки «Bringing It All Back Home»), Брайс Марден, Эмметт Грогэн из «Диггерз», актриса Тьюзди Уэлд. Из музыкального автомата звучал Чарли Прайд.

Почти весь вечер Дженис провела с одним красавцем, который ей нравился, но незадолго до закрытия бара он улизнул с какой-то смазливой тусовщицей. Это подкосило Дженис.
— У меня так всякий раз, чел. Опять я ночью одна, — рыдала она на плече у Бобби.

Бобби попросил меня доставить ее в «Челси» и присмотреть за ней. Я отвезла Дженис в ее номер и выслушала ее сетования на судьбу. Перед тем как распрощаться, я сказала ей, что сочинила для нее песенку. И тут же ее спела.

Как я старалась
Показать миру, на что способна!
Вот уж не знала,
Что смогу так!
Фотки, аплодисменты.
Люблю смеяться, когда смеется толпа
И любовь пробирается
Через полный зал.
Но, милый,
Когда они все уходят
И я возвращаюсь и остаюсь одна —
Не могу поверить
Что пожертвовала тобой10.

— Это про меня, чел. Моя песня, — сказала она. Когда я уходила, она смотрелась в зеркало, поправляя боа.
— Ну как я выгляжу, чел?
— Сияешь, как жемчуг, — сказала я. — Девушка-жемчужина11.

___________________

6 Оскар Браун-мл. (1926—2005) — американский джазовый певец, поэт, исполнитель своих песен.

7 Николас Вейчел Линдси (1879—1931)— американский поэт и художник, считается основоположником «песенной поэзии». Исполнял свои стихи на сцене.

8 Арт Карни (1918—2003)— американский киноактер-комик. Видимо, подразумевается его запись стихотворения «Night before Christmas».

9 Death comes sweeping down the hallway in a lady’s dress
Death comes riding up the highway in its Sunday best
Death comes I can’t do nothing
Death goes there must be something that remains
A fire of unknown origin took my baby away.

10 I was working real hard
To show the world what I could do
Oh I guess I never dreamed
I’d have to
World spins some photographs
How I love to laugh when the crowd laughs
While love slips through
A theatre that is full
But oh baby
When the crowd goes home
And I turn in and I realize I’m alone
I can’t believe
I had to sacrifice you.

11 У Дженис было прозвище Жемчужина (Pearl). Это слово стало названием четвертого — посмертного — альбома Дженис Джоплин, записанного в сентябре 1970 года.

Перевод с английского Светланы Силаковой

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

...
перевод на русский выходит в мае!

Спойлер

Патти Смит. Просто дети

Мы уже публиковали фрагмент из этой книги, получившей в прошлом году одну из главных американских литературных премий, National Book Award в номинации Non-fiction. «Просто дети», как мне кажется, книга невероятно притягательная, но я затрудняюсь сформулировать в литературоведческих терминах, в чем именно эта притягательность состоит. Критики такого говорить не должны, а редакторам разделов, наверное, можно: воспоминания Патти Смит о Роберте Мэпплторпе представляют собой удивительный пример мемуаров, в которых нежность – и сильная нежность – неизвестным науке (но известным литературе) способом сплавлена с ясным, беспощадным, внимательным взглядом на собственную жизнь. Основная эмоция по отношению к прошедшему времени у Смит – не отчаяние или ностальгия, а благодарность. Автор обещает продолжение.

Патти Смит. Просто дети. – М.: Corpus, 2011
Перевод с английского Светланы Силаковой

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

А Патти Смит тем временем пишет продолжение...

[ooz2003]

PATTI SMITH, KRONOS QUARTET AWARDED POLAR MUSIC PRIZE

Спойлер

By Associated Press

STOCKHOLM - American string quartet Kronos Quartet and rocker Patti Smith have won the 2011 Polar Music Prize, the prize committee announced Tuesday.

The musicians will be invited to Stockholm later this year to accept the prize of 1 million kronor ($166,000).

The Polar Music Prize is Sweden's most prestigious music award and is typically shared by a pop artist and a classical musician. It was founded by Stig Anderson, manager of Swedish pop group ABBA, in 1989.

The prize committee said in a statement that "by devoting her life to art in all its forms, Patti Smith has demonstrated how much rock 'n' roll there is in poetry and how much poetry there is in rock 'n' roll."

The Chicago-born Smith, 64, "has transformed the way an entire generation looks, thinks, and dreams," the committee said.
The Kronos Quartet, which is based in San Francisco, was praised for incorporating avant-garde rock and music from a variety of sources worldwide.

"For almost 40 years the Kronos Quartet has been revolutionizing the potential of the string quartet genre when it comes to both style and content," the committee said.

Last year's Polar Music Prize was shared by Italian composer Ennio Morricone and Icelandic singer Bjork.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

+
Patti Smith: Photographer’s Muse

Спойлер

TIME asked artist, writer and musician Patti Smith, one of this year’s TIME 100 honorees, to tell us about her life in front of the lens. Smith shares some of her personal photographs and offers photographers some advice, from a subject’s point of view.

To be the subject of a photographer, whether artist or blessed amateur, is a privilege and a joy. I was delighted as a child to sit for my first portrait. It made me feel special. As a teenager I posed for my siblings in dramatic lighting borrowed from James Whale and film-noir.

In the late sixties, before the conspiratorial lens of Judy Linn, I referenced French New Wave. My schoolmate Frank Stefanko shot me as I first tread upon the road of Rock and Roll. Kate Simon documented the early steps in black and white. Lynn Goldsmith often joined my band on the road and within her studio we shot the atmosphere of Easter, joyfully in color.

There have been so many moments of collaboration, both intense and ebullient, allowing me to experience a sense of being a muse, a hot shot, or merely myself. In 1978, Annie Leibovitz shot me in New Orleans behind a small wall of flame for the cover of Rolling Stone magazine. In the early eighties, my only photographer was my late husband, Fred Sonic Smith. After Fred’s untimely death, Steven Sebring documented my way back to public life. Michael Stipe photographed my first tour with Bob Dylan. Bruce Weber shot me in a ballet gown and jewels worthy of the throat of Liz Taylor. Oliver Ray, who took the cover picture for Peace and Notice, snapped a moment as I posed for Richard Avedon for the New Yorker.

Finally, I must speak of Robert Mapplethorpe. I was his first model, a fact that fills me with pride. The photographs he took of me contain a depth of mutual love and trust inseparable from the image. His work magnifies his love for his subject and his obsession with light.

So, as one who has stood before the camera of many artists and friends, I can only advise a photographer to love his subject, and if this is not possible, love the light that surrounds her.

—By Patti Smith



Marco Grob’s portrait of Smith for this year’s TIME 100 can be viewed here:

Спойлер

Patti Smith
Artist BACKNEXT By Michael Stipe
Thursday, Apr. 21, 2011


In 1976, I wondered why TIME didn't have a triumphant Patti Smith on its cover. The '70s were a time of expansion and progressive thought birthed in the upheaval of the '60s, and this single gesture would have locked in Coolness! Progress! Forever! ... at least in the mind of one Midwestern teenage music fan struggling to imagine his future. But in 1980 the country lurched backward to a time that resembled a cartoon '50s, the effects of which resonated for decades.

In 2011 we face a new era of sweeping changes combatting an even deeper cynicism and intolerance. With Just Kids, her memoir of her friendship with artist Robert Mapplethorpe, Patti, 64, reminds us that innocence, utopian ideals, beauty and revolt are enlightenment's guiding stars in the human journey. Her book recalls, without blinking or faltering, a collective memory — one that guides us through the present and into the future. Patti Smith, cover of TIME, 2011?

Stipe is the lead singer of R.E.M.

здесь ещё видео 2,5-минутное, где Патти про Фрэда Соника и Фли из Рэд Хот Чили Пэперс говорит и "Пипл хэв зэ пауэр" читает

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

- Страйп отличные слова написал про вермя и про мемуары Патти.



Smith’s memoir Just Kids is published by Ecco.



Judy Linn’s book of portraits, Patti Smith 1969-1976, published by Abrams Books can be purchase here:

Спойлер

http://www.amazon.com/Patti-Smith-1969-1976-Judy-Linn/dp/0810998327

Editorial Reviews

From Publishers Weekly
Before Patti Smith became a rock star, she loved to pose as one for her friend, the photographer Judy Linn. These 100 grainy, gritty, black and white photographs—of Smith working, playing, primping in the clutter of her apartment; surrounded by erstwhile lovers, the artist Robert Mapplethorpe and playwright Sam Shepard—brim with bright light and the obvious affection between photographer and subject. Linn, a photography professor at Vassar College whose work is now collected in the Whitney Museum and elsewhere, recalls a summer spent poring over Alfred Stieglitz's work, including the portraits of his wife Georgia O'Keefe ("I thought I could memorize it and crack its grammar"). She describes learning from the "visual logic" and "illogical brilliance" of her own photos—and it's easy to see why. The photographs vary in quality, but at their best—take the nudes of Smith where a dark necktie and belt bisect and play against her long, pale body—capture Mapplethorpe and Smith's youth and earnestness, their wildness and vulnerability. Here is Smith's acclaimed 2010 memoir, Just Kids, come to life—the shrines to Bob Dylan, the dressup—and the photos strike the same wistful note; as Smith writes in her afterword: "once upon a time, we were young and beautiful and anyone we imagined we could be." (Mar.)
(c) Copyright PWxyz, LLC. All rights reserved.

Product Description
"I was eager to be Judy's model and to have the opportunity to work with a true artist. I felt protected in the atmosphere we created together. We had an inner narrative, producing our own unspoken film, with or without a camera."
-Patti Smith, from her afterword

Like a scene in Godard's Vivre sa vie or Dreyer's La Passion de Jeanne d'Arc, Patti Smith posed for the lens of a young photographer, Judy Linn.

It was 1969, some years before Patti Smith entered the arena of rock and roll. Smith was a struggling poet, harboring a romantic ideal of the collaborative possibilities between an artist and model- a dream happily fulfilled within this intimate and high-spirited body of work.

Linn's images of Smith range from the vulnerable to the iconic. Focusing on shifting influences and spotlighting her profound relationships with artists such as Robert Mapplethorpe and Sam Shepard, Linn has captured Smith like no one else, in the grainy atmosphere of a bygone New York.

Judy Linn's photographs document the blooming of an enduring friendship and the evolution of two unique artists: gritty and visionary, fragile and tough.


Praise for Patti Smith 1969-1976:

"a striking new book, Patti Smith: 1969-1976 (out March 1) . . . collects photographs of the coolly photogenic star taken by her talented friend Judy Linn during the same time Kids describes. They're wonderfully composed shots of Smith looking like the star of a Godard film of her own making. The pictures show her fully ready for a closeup that would cement her boho image just a few years later, on the iconic cover of her first album, Horses, shot, of course, by Mapplethorpe himself."
-New York Daily News

"Here is Smith's acclaimed 2010 memoir, Just Kids, come to life-the shrines to Bob Dylan, the dress up-and the photos strike the same wistful note; as Smith writes in her afterword: 'once upon a time, we were young and beautiful and anyone we imagined we could be.'"
-Publishers Weekly

"Anticipating a new generation's excitement for Smith and Mapplethorpe, their friend Judy Linn has published a new book of her photographs, Patti Smith 1969-1976, that centers on the era covered in Just Kids, the time before Patti and Robert were famous. The book's a nice visual testament to their friendship, but it's also a bible of good clothing, an early record of one of the most stylish couples of all time."
-The Fader.com

"Linn's collection of photographs is the perfect complement to Smith's National Book Award-winning memoir, Just Kids . . . like Smith's memoir, the photos-uninterrupted by titles, captions, or any other text-serve two purposes: they tell the story of young artists finding their voice and style and serve as a love letter to '70s New York, four decades later."
-Flavorwire.com


About the Author

Judy Linn is a photographer who is represented by Feature Inc., New York. Her work is in the collections of the Whitney Museum of American Art, the Detroit Art Institute, and the Dallas Museum of Art. She teaches photography at Vassar College and lives in New York City.

.


Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

по ссылке можно посмотреть 21 редкую фотографию Патти

[ooz2003]

"Just kids" теперь можно почитать на русском!!
Патти Смит «Просто дети»

Спойлер

Книга, получившая в прошлом году одну из главных литературных премий США — National Book Award.

Патти Смит — американская рок-певица и поэт, подруга и любимая модель фотографа Роберта Мэпплторпа — в своих воспоминаниях рисует точный и в то же время глубоко личный портрет эпохи. Нью-Йорк конца шестидесятых, отель «Челси», «Фабрика» Энди Уорхола, встречи с великими поэтами-битниками и легендарными музыкантами — все это неразрывно переплетено с историей взросления и творческого роста самой Патти, одной из самых ярких представительниц поколения.

***
«Одна из лучших книг воспоминаний, опубликованных в последние годы — одухотворенная, мудрая, печальная и великолепно написанная».

San Francisco Chronicle


«…памятник отношениям, заряженным страстью к искусству и литературе».

Publishers Weekly

[ooz2003]

Мэпплторп мертв, а я еще нет

Спойлер

ЛИТЕРАТУРА
Мэпплторп мертв, а я еще нет
В продаже книга Патти Смит «Просто дети»

— 3.06.11 17:37 —

ТЕКСТ: Виктор Нехезин


В продаже книга Патти Смит «Просто дети» – автобиография культовой американской рок-певицы и поэтессы и одновременно литературный памятник одному из главных людей в ее жизни — покойному фотографу и художнику Роберту Мэпплторпу.


Не знать Патти Смит не зазорно. Она не стремилась к звездности, не мечтала стать рок-музыкантом, вообще бросала музыку и сцену, когда жизнь тянула ее к другим ценностям, а возвращалась без особого фурора. Она могла бы стать Брюсом Спрингстином в юбке, но не стала – в том числе и потому, что юбки недолюбливает. В сухом остатке пяток альбомов, первый из которых — «Horses» — считается одним из самых важных в истории рок-музыки. Ее песни перепевали десятки более популярных артистов (Борис Гребенщиков, например, обязан ее «Ghost Dance» своей «Рок-н-ролл мертв»), и сейчас уже почти неловко (настолько это стало общим местом) вспоминать ее прозвище – Крестная мать панк-рока.


Знаменитого фотографа Роберта Мэпплторпа в России не знают вовсе, если не считать, конечно, узкого круга любителей фотографии и искусствоведов.


Широкая публика (в том числе российская) точно видела как минимум одну работу Мэпплторпа – хрестоматийный портрет Энди Уорхола, попавший в десятку самых дорогих лотов за всю историю аукционов фотоискусства. Но в остальном популяризация Мэпплторпа — дело будущего, учитывая, что как художник он был намного более радикален, чем «жесткий эротик» Хельмут Ньютон.

В 1998 году (на пороге XXI века!) в Англии разгорелся скандал: студентка Бирмингемского университета решила для своей дипломной работы по искусствоведению распечатать фотографии Мэпплторпа; лабораторный техник, оскорбленный содержанием изображений, настучал в полицию, и та потребовала от университета уничтожить альбом, с которого студентка переснимала фотографии. Конфликт удалось уладить без либрицида, но через год похожие претензии к книгам Мэпплторпа возникли у блюстителей нравственности и морали в Австралии.


Об этом стоит вспомнить, читая первые строчки книги Патти Смит: «О Роберте сказано много, а будет сказано еще больше.


Юноши будут подражать его походке. Девушки будут надевать белые платья и оплакивать его кудри. Его будут проклинать и боготворить. Осуждать или романтизировать его крайности. В итоге правду о нем узнают через его творчество: произведения художника — это и есть его материальное тело. Тело, которое не чахнет. Тело, которое люди судить не властны: ведь искусство поет о Боге и по большому счету только Ему и принадлежит».

Патетика этих слов не должна вводить в заблуждение: за исключением вышеприведенного пассажа, «Просто дети» – хладнокровное, чуждое вычурности и какого бы то ни было позерства, откровенное, но в то же время крайне целомудренное повествование. Американская Национальная книжная премия 2010 года была присуждена ей не за музыкальные заслуги, а за несомненный литературный талант, ставящий «Просто детей» в ряд лучшей мировой мемуарной прозы.


Причем начинается книга почти невзрачно, даже банально: детство, семья, первая беременность и отказ от ребенка, невозможность жизни в провинциальном городке.


Смит надо «в Нью-Йорк, в Нью-Йорк», и ей это все-таки удается, несмотря на нищенское существование. А потом она встречает Мэпплторпа, и все меняется — и в ее жизни, и в восприятии книги. Не меняется только уникальный авторский тон, сочетающий чувственность и отстраненность. Возможно, в этом все и дело – суметь написать о себе и отношениях с дорогим тебе человеком так, будто ты остался в детстве: радости и горести твои собственные, воспоминания о них никуда не делись, они много раз пережиты и отрефлексированы, но они детские. Как бы детские.

«Мы листали альбомы дадаистов и сюрреалистов, под утро сосредоточились на рабах Микеланджело. Безмолвно впитывали мысли друг дружки. Когда настал рассвет, заснули в обнимку. А когда проснулись, он поприветствовал меня своей лукавой улыбкой, и я поняла: вот мой рыцарь. И, словно так и надо, мы остались вместе: расставались, только когда шли на работу. Ни о чем не уговаривались — просто оба поняли, что в нашей жизни должно быть так».

Характер отношений Патти и Роберта невозможно описать в двух словах — собственно, об этом ею и написана целая книжка с первой до последней страницы. Если пытаться перевести их в систему привычных координат, получится плоско и путано: друзья, любовники, партнеры, сожители, участники творческого союза, антагонисты, брат и сестра, мать и сын, музыкант и продюсер, художник и муза. Лучше уж как в заглавии – «просто дети».


Связь между ними становилась почти иллюзорной, но никогда не прерывалась ни из-за нескольких романов и замужества Патти, ни после того как Роберт открыл в себе гомосексуальность.


«Из Сан-Франциско Роберт вернулся одновременно торжествующий и встревоженный — такое было впечатление. Я надеялась, что он вернется другим человеком. Так и оказалось, но реальность не совпала с моими ожиданиями. Роберт словно бы светился, стал больше похож на себя прежнего, со мной был ласков как никогда. Да, в нем проснулась сексуальность, но он все равно надеялся, что мы изыщем способ продолжить наши отношения. Я сомневалась, что смогу принять его новое самоощущение, а он — мое. Пока я колебалась, он познакомился с неким Терри и впервые в жизни завел настоящий роман с мужчиной».

На самом деле «третьим» в отношениях Патти и Роберта всегда был Нью-Йорк конца 60-х — начала 70-х годов. Они никуда не ездили вместе и воссоединялись только в «Большом яблоке». Они и выросли на Нью-Йорке отеля «Челси» и его постояльцев: Дженис Джоплин и Джимми Хендрикса, Энди Уорхола и Аллена Гинзберга. С Джоплин они выпивали в одном кабаке, Мэпплторп боготворил Уорхола, Смит к поп-арту относилась равнодушно, зато дорожила знакомством с Хендриксом и после его смерти именно в его студии записывала свой первый альбом.

Повествование обрывается концом 70-х, когда она, неожиданно для себя самой, стала рок-музыкантом. О своей новой жизни, в которой она счастливо вышла замуж и родила еще двух детей, она принципиально почти ничего не пишет, за исключением последнего акта их с Робертом истории. Мэпплторп умер в 1989 году от СПИДа, вскоре после смерти своего многолетнего партнера и мецената Сэма Уэгстаффа.

Продолжения автобиографии Патти Смит не будет. «О том, кто стал моим мужем, я напишу только одно: он был царь среди человеков, и люди узнали его».


Фред «Соник» Смит, которого Патти называет «своей последней любовью», скоропостижно умер всего через пять лет после Мэпплторпа.


В последние годы Патти Смит занимается активной общественной деятельностью, изредка дает концерты. Впрочем, осталось в ее жизни место и для литературы: сейчас она заканчивает детективный роман в духе Конан Дойля и Микки Спилейна.


Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться - эт, конечно же, бесполезнёж, т.к. сборник даже неотремастеренный по-новой, а просто выборка с уже изданного... Быстрей бы альбом новый выпустили...

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться - диск там выложен. Трэк №11 - это кавер от Патти Смит.

[ooz2003]

26 июля выходит аудиокнига "Just Kids" - текст читает сама Патти!

Спойлер

"JUST KIDS" AUDIO BOOK OUT IN JULY

Patti Smith's Just Kids will be released as an unabridged audio book on July 26, read by Patti herself!

You can order the CD set now from Amazon.com

Спойлер

http://www.amazon.com/gp/product/0062109383/ref=as_li_ss_tl?ie=UTF8&tag=levity&linkCode=as2&ca mp=217145&creative=399373&creativeASIN=0062109383

, or support your local bookstore!
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

Старенькое интерьвью 2008 г. Патти в России - видео с переводом: Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

Патти Смит сделала кавер на песню Адель “Rolling In The Deep”

Спойлер

Патти Смит исполнила песню Адель “Rolling In The Deep” на своем концерте в Нью-Йорке. Бабушка панк-рока решила порадовать молодежь на прошлой неделе необычным выбором.

Кроме этого, этим летом певица в очередной раз выпустит сборник лучших хитов, который будет называться “Outside Society”.

Патти не единственная поклонница песни, ранее каверы на “Rolling In The Deep” во время своих представлений делали Linkin Park и Black Stone Cherry. Композиция была перепета и во втором сезоне сериала Glee.

Тираж оригинальной песни “Rolling In The Deep” составил более 4 миллионов экземпляров.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

по ссылке аудио-запись (правда, не полностью) послушать можно

[ooz2003]

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться - эт, конечно же, бесполезнёж, т.к. сборник даже неотремастеренный по-новой, а просто выборка с уже изданного...

Всё-таки там ремастеринг сделали

Спойлер

"OUTSIDE SOCIETY" TO BE RELEASED AUGUST 23

Rock And Roll Hall Of Fame inductee Patti Smith raises the curtain on OUTSIDE SOCIETY, a new collection of her signature songs on the Arista and Columbia labels. The landmark 18-song release marks the first single-CD collection to span Patti's entire body of recorded work. The chronologically arranged tracks move from 1975 (her debut album, Horses, with "Gloria" and "Free Money") through 2007 (Twelve, with her cover of Nirvana's "Smells Like Teen Spirit"). Also released on vinyl as a double-LP set, OUTSIDE SOCIETY will be available everywhere August 23rd.

The music on OUTSIDE SOCIETY is newly remastered by award-winning engineer Greg Calbi and Patti Smith band member Tony Shanahan. The CD booklet will feature brief recollections of each song written by Patti, who personally supervised the choices.

Of "Because The Night," for example, Patti writes: "Bruce Springsteen gave me a great gift in allowing me to lend verses to his beautifully constructed anthem. My contribution was written for my future husband, Fred 'Sonic' Smith. Though we have performed it hundreds of times, the strong response it draws always makes it fresh and exciting to sing."

Order on Amazon.com: CD | Vinyl (2 LPs) | MP3 Download

OUTSIDE SOCIETY by PATTI SMITH (Columbia/Arista/Legacy 88697 94315 2)

1. Gloria
2. Free Money
3. Ain't It Strange
4. Pissing in a River
5. Because the Night
6. Rock 'n' Roll Nigger
7. Dancing Barefoot
8. Frederick
9. So You Wanna Be a Rock 'n' Roll Star
10. People Have the Power
11. Up There Down There
12. Beneath the Southern Cross
13. Summer Cannibals
14. 1959
15. Glitter in Their Eyes
16. Lo and Beholden (Radio Edit)
17. Smells Like Teen Spirit
18. Trampin'

Tracks 1-2 from Horses (Arista AL 4066, 1975)
Tracks 3-4 from Radio Ethopia (Arista AL 4097, 1976)
Tracks 5-6 from Easter (Arista AB 4171, 1978)
Tracks 7-9 from Wave (Arista AB 4221, 1979)
Tracks 10-11 from Dream of Life (Arista AL 8453, 1988)
Tracks 12-13 from Gone Again (Arista ARCD 8747, 1996)
Track 14 from Peace and Noise (Arista 07822 18986-2, 1997)
Track 15 from Gung Ho (Arista 07822-14618-2, 2000)
Track 16 from Lo and Beholden (Arista promo CD ARPCD-3855, 2000)
Track 17 from Twelve (Columbia 82876 87251-2, 2007)
Track 18 from Trampin' (Columbia CK 90330, 2004)

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

+
Патти Смит экранизирует свои мемуары
15/08/2011

Спойлер

Американская певица и поэтесса Патти Смит (Patti Smith) вместе с драматургом, сценаристом и продюсером Джоном Логаном (John Logan) работает над сценарием для киноадаптации своих воспоминаний «Просто дети» (Just Kids). Об этом сообщает Variety.
​Книга Патти Смит, опубликованная в прошлом году, принесла ей престижную премию National Book Award в категории «Документальная проза».

В мемуарах рассказывается о жизни нью-йоркской богемы 1960-х и 1970-х. Одна из центральных тем книги Патти Смит — ее роман со знаменитым фотографом Робертом Мэплторпом (Robert Mapplethorpe).

Патти Смит, в творчестве которой поэзия соединена с рок-музыкой, приобрела известность в 1970-е годы после выхода альбома «Horses». В 2005 году Министерство культуры Франции наградило Патти Смит орденом Искусств и литературы, а в 2007 году она была включена в Зал славы рок-н-ролла.

Джон Логан, получивший в прошлом году премию «Тони» за пьесу «Red» о художнике Марке Ротко, работал над сценариями к таким фильмам, как «Гладиатор» (Gladiator, 2000), «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» (Sweeney Todd: The Demon Barber of Fleet Street, 2007), «Ранго» (Rango, 2011), «Кориолан» (Coriolanus, 2011) и «Хранитель времени» (Hugo, 2011).

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

PATTI SMITH, KRONOS QUARTET AWARDED POLAR MUSIC PRIZE

Спойлер

By Associated Press

STOCKHOLM - American string quartet Kronos Quartet and rocker Patti Smith have won the 2011 Polar Music Prize, the prize committee announced Tuesday.

The musicians will be invited to Stockholm later this year to accept the prize of 1 million kronor ($166,000).

The Polar Music Prize is Sweden's most prestigious music award and is typically shared by a pop artist and a classical musician. It was founded by Stig Anderson, manager of Swedish pop group ABBA, in 1989.

The prize committee said in a statement that "by devoting her life to art in all its forms, Patti Smith has demonstrated how much rock 'n' roll there is in poetry and how much poetry there is in rock 'n' roll."

The Chicago-born Smith, 64, "has transformed the way an entire generation looks, thinks, and dreams," the committee said.
The Kronos Quartet, which is based in San Francisco, was praised for incorporating avant-garde rock and music from a variety of sources worldwide.

"For almost 40 years the Kronos Quartet has been revolutionizing the potential of the string quartet genre when it comes to both style and content," the committee said.

Last year's Polar Music Prize was shared by Italian composer Ennio Morricone and Icelandic singer Bjork.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

Патти Смит (Patti Smith) и Kronos Quartet были удостоены ежегодной шведской премии Polar Music Prize (не путать с канадской Polaris), учрежденной в 1989 году менеджером ABBA Стигом Андерсоном (Stig Andreson) и проводимую под патронажем шведского монарха Карла XVI Густава.

Патти Смит награждена за то, что "продемонстрировала, как много рок-н-ролла может быть в поэзии, и как много поэзии - в рок-н-ролле". Kronos Quartet - за революционный подход к раскрытию потенциала струнного квартета.

Polar Music Prize традиционно вручается двум лауреатам: как правило, кому-то из популярных исполнителей прошлого и настоящего (Pink Floyd, Led Zeppelin, Жилберту Жил, Сонни Роллинз, в прошлом году - Бьорк) и кому-то из современных композиторов (Йаннас Ксенакис, Карлхайнц Штокхаузен, Стив Райх, в прошлом году - Эннио Морриконе). Из наших соотечественников Polar Music были отмечены трое - Мстислав Ростропович (1995), Софья Губайдулина (2002) и Валерий Гергиев (2006).

Спойлер

Polar Music Prize: Patti Smith

Published on Wednesday

Last night, as the legendary musician was awarded Sweden's top music prize, we sat Smith down for a quick chat about her rich artistic output

You could say the Polar Music Prize is like the Nobel Prize, but for music. It's Swedish, awarded once a year and goes to dignitaries who's worked long and hard to improve our lives, be it through chemistry, literature or music. After its 1992 incarnation, the Polar prize has been awarded to everyone from Peter Gabriel to Björk, Led Zeppelin to Bruce Springsteen, and Bob Dylan to Ray Charles. This year's winner was punk godmother Patti Smith who, at 65, received the honour “for devoting her life to art in all its forms”.

Smith, who shared the prize with the Kronos Quartet, just finished recording her new album, which is due next year. In fact, she just left the recording studio, finishing off a song, right before boarding her flight to Stockholm. Smith also is also working in two books; a companion to 'Just Kids' (2010) – more focused on music – and a fictional detective story... We sat her down after the press conference and asked her to describe her...

… Poetry
I was sort of political, in a way, because my first temptation was to infuse blood and new life in poetry. I went to many poetry readings and they seemed extremely boring and I wanted poetry to be more alive. To make poetry more exciting. Then I felt that rock'n'roll was getting over-glamorous, over-corporate, so then my ambition was to bring rock'n'roll back to its roots, to the people.

… Photography
When I take photographs, I photograph things that I can share with others, perhaps places that I go to receive the things that I've seen. But I think one of the most beautiful things in life is when man gifts to each other, you know: painting, songs…it's like nature. We go out and nature give us clouds, and mountains and rivers and wild flowers and man, we give our ideas, drawings, and paintings and music or a pop song that makes everybody happy.

… Performance
In 1970, I was working in a bookstore, I was supporting Robert [Mapplethorpe] and I really didn't think of performing at all… I was focused on writing poetry. I was writing and reading, sometimes I was playing in the underground, or something, but my focus was really to draw and paint and to write poetry. I didn't have technical abilities but I had a vision. I think I'm a natural performer, a communicator, so I'm still here.

… Creative versatility
My whole life, I've done everything in the same space; When I sleep and I work and draw and take photographs... everything is in one space. Everything reflect my inner world as well as my outer world: my aesthetics, the things that I like and also my very chaotic mind. I do so many things that there are so many rooms [in my mind], there are little compartments in my rooms, I have the photography room, and the painting room, and the room dedicated to my children...

... rock journalism in magazines such as Creem
Well, I wasn't really a rock journalist. I did write a few pieces, I was not a sort of maverick journalist. I wrote pieces occasionally. But I always tried to write to open people's eyes, to find things wonderful. But it was something that I did sometimes simply to make a living. It was a very exciting time in rock journalism, when I was young people took it very seriously, and wrote beautiful philosophic pieces on rock'n'roll and I think that journalism should re-embrace its possibilities and not be too much about gossip.

... The scene in London during the 70s
When my first time I came there, The Clash and Sex Pistols hadn't performed yet but everyone was hanging out in the same area of London, listening to reggae and rastafari, and this kind of music was very important for me. I had a very strong connections with it for different reasons. I studied the history of “The Queen Of Shiva”, King David, which I like very much and with Lenny [Kaye]. Our record was dedicated to the Ethiopian people in 1976. It was such a wonderful scene in London at that time, with the very young pre-punk rockers and the rastafari community, and some American invaders like me and Lenny Kaye...

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

+
Official music video for the track Patti Smith "Outside Society" EPK by Patti Smith
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться
Она - чудо!

[StellarWind]

она тут типа сборника хитов выпустила:

Patti Smith - Outside Society (2011)

Спойлер

Tracklist:
01. Gloria
02. Free Money
03. Ain’t It Strange
04. Pissing In A River
05. Because The Night
06. Rock N Roll Nigger
07. Dancing Barefoot
08. Frederick
09. So You Want To Be A Rock N Roll Star
10. People Have The Power
11. Up There Down There
12. Beneath The Southern Cross
13. Summer Cannibals
14. 1959
15. Glitter In Their Eyes
16. Lo And Beholden (Radio Edit)
17. Smells Like Teen Spirit (Radio Edit)
18. Trampin

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

Спасибо! А буклета к нему нету, где она про каждую песню рассказывает?
Вообще, конечно, надо искать диск в качестве, т.к. по mp3 не особо понятно, как мастеринг новый от старого отличается...


аудиоверсия "Just Kids". Я в свободном доступе только на немецком нашёл, а хотелось бы на английском, где сама Патти текст читает. Если кто обнаружит - буду благодарен.
Немецкий вариант:
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться - Ч.1
Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться - Ч.1

[ooz2003]

Здесь сборник последний во FLAC-е: Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

+
Интервью Патти Смит Тёрстону Муру 1996 г.:

Спойлер

Patti Smith
by Thurston Moore
BOMB 54/Winter 1996, MUSIC

Patti Smith was, and is, pure experience… Her reign in the 70s as a street-hot rock & roll messiah seemed to exist from a void. No past, no future—”the future is here,” she’d sing. I’d hear tales of romance, the girl with the blackest hair hanging out at recording sessions writing poetry. But I didn’t know her. I could only embrace the identity I perceived. I was impressionable and she came on like an alien. The first time I met her was in 1975 in a magazine. It was two poems about three wishes: rock & roll, sex, and New York City. Her photo was stark—no disco color flash. It was anti-glam, nocturnal staring eyes, black leather trousers. She was skinny and smart. She posed as if she were the coolest boy in the city. And she was. I could only imagine her world through her poems: telling, truthful, dirty, hopeful. I wanted to meet her and take her to a movie, but she was so unobtainable and fantastic I could only entrust my faith to the future. The future would allow me to have a date with Patti Smith or at least hang out with her. And the future seems to have come. It seems to be happening, it’s happened. It’s here.

Patti grew up in south Jersey in the ‘60s. As a teenager she became involved in a succession of religious experiences: “Catholic lust,” an intense relationship with the Jehovah Witnesses, and a full-on romance with Tibetan Buddhism. She completely immersed herself in the genius of Bob Dylan and Arthur Rimbaud. She loved (and loves) rock & roll with an unbounded passion. It instilled beauty and vision to a complex life of dreams.

Patti moved to New York City late in the decade. I’ve met people who knew her at this time and I’ll stare at them as if to somehow transport myself through their memory to see her. She was skinny and exotic. She had Keith Richard’s haircut. She was sexy and manic. She worked at book stores and wrote and read poetry and did art. She co-wrote and acted in Cowboy Mouth with Sam Shepard. She was muse and lover to Robert Mapplethorpe. They were writers, artists, and rock & rollers—they were young and had any which way to go. Years moved by.

She and Lenny Kaye jammed poetry and electric guitar at St. Mark’s Church. Patti would touch her chest and pronounce, “Jesus died for somebody’s sins but not mine…” Word was out that an amazing woman with a wild, intellectual positivism was tearing it up downtown. Local news programs and the Village Voice would begin to monitor her moves. She wrote amazing, celebratory record reviews for Rolling Stone, ??Rock Scene and Creem. Rock & roll was the sounding tool for modern prayer. She went to hear Television at CBGB and joined forces with Tom Verlaine and Richard Hell. They amplified the influence of Burroughs, Genet, Hendrix, Dylan, Stooges, Dolls and reggae.

Patti and Television spent 1975 at CBGB creating a forum for an excited and completely distinctive sensibility. “We created it, let’s take it over,” she’d shout and brought serious sounds to the people away from the arena-mind of the corporatized music/youth culture. Revolution was neccessary. The Ramones came in, Blondie came in, Talking Heads came in. Entrepreneurs hyped the Sex Pistols and a subculture was begun. Its current status as a valid mainstream format is just a commercial of its sublime expansion. By 1979 Patti split to Michigan with Fred “Sonic” Smith (legendary guitarist of Detroit’s high energy prophets the MC5) and got married. They had two kids and did a lot of fishing. She was out of the scene and out of sight. A second generation of artists and musicians had come to New York City and began to make noise in an explosion of punk rock inspired enterprise. The strongest and most original force in the music’s history had been a woman. And this fact alone exacted upon the “punk” culture a situation in which women were empowered and encouraged.

Patti reappeared in the late ‘80s with the affirming “People Have the Power.” The song’s video showed a distinguished, serious Patti at home in proclamation amongst images of spiritual leadership. She and Fred played at a celebration for Dylan and another for Jackson Pollock.

Fred passed away in 1995 as did Patti’s brother and close friend, Todd. Robert Mapplethorpe had also passed away.

Patti doesn’t drive. In 1977 she fell off the stage and her eyesight was damaged. Survival in Michigan is difficult and lonely without Fred. She wants to play. As soon as her 13-year-old ends the school year she plans on moving back to New York. She has no set design on a professional life but she loves performance. And teaching. I could only interview Patti in conversational mode. She speaks with humor and thoughtfulness, her words are at once searching and prosaic.

I flew to Boston to meet her and Lenny Kaye where we were to drive to Lowell, Massachusetts for a benefit for the Kerouac Foundation. She asked me to play guitar on three songs: one she had written, one by Jerry Garcia and Robert Hunter, and one an improvisation to a poem by Kerouac. We did a show in Lowell and two in Boston, all three in these cool churches. We spent Saturday visiting the haunts of Kerouac’s Lowell. Patti took Polaroids of my hands for a Sunday exhibit at a friend’s gallery in Jamaica Plain. She’d frame the photos with broad white frames and write around them vignettes pertaining to the subject. I was friends with someone I had dreamed of being friends with for nearly 20 years.

This conversation was recorded late night in a hotel in Lowell, October 6, and the next day in the back seat of a car driving to Boston.



Stone Hedge Inn. Lowell, Massachusetts.

Thurston Moore How would Lester Bangs have conducted this interview?

Patti Smith Lester wrote a really nice article about us a long time ago called “Stagger Lee Was A Woman.” But then he turned against us because he felt we sold out with Radio Ethiopia. Everybody thought we sold out. They thought we had turned heavy metal. They found lyrics like “pissing in a river” offensive, they found experimentation offensive, definitely too sonic.

TM It was for its time. It seemed like a very MC5 influenced record. There was nothing like it at the time.

PS Lenny introduced me to their music. I had never heard of the MC5. Radio Ethiopia was influenced by “Black To Comm.” When Lenny introduced me to Fred, it was March 9, 1976, almost twenty years ago. Fred was standing in front of a white elevator in a navy blue coat—the coat which appears in Godspeed. “Walking in your blue coat, weeping admiral,” that’s Fred.

TM I remember a little item in Rolling Stone back then about a love letter you sent Fred.

PS I sent him a telegram: “Light and energy enclosed.” I couldn’t believe they found out about that.

TM How are your children?

PS I really love my kids, I like having them around me. They can drive you nuts and they’re such a responsibility but it’s like a movie you can never see again. You watch it as it’s happening and you think it’s always gonna be like that and then…

TM And then you go see Kids.

PS Or one of your kids turns into Kids. Too much reality for me. I’ve lived reality, so why go see it on the movie screen?

TM What do you think of the whole debate on censorship—parents being offended by pornographic lyrics?

PS I think they have the right to be concerned. Some of the stuff pawned off as freedom of expression, let alone art, is just trash, just jerking off, with no real duty attached. No seeking to elevate. No self-censorship. No conscience. Things seem too open to me now, children are being robbed of their childhood. I don’t know. Somehow I feel like Rip van Winkle who fell asleep in the ‘70s and woke up in the ‘90s. When I was a child we were much more cut off from the adult world. What I think is, “Toyland, toyland…once you pass its portals you may never return again.” (laughter)

TM What’s the first record you ever bought?

PS Shrimp Boats by Harry Belafonte, Patience and Prudence doing The Money Tree, and, embarrassingly enough, Neil Sedaka’s Climb Up. My mother bought me a box set of Madame Butterfly when I was sick. I always got great records when I was sick. I got Coltrane’s My Favorite Things. My mother was a counter waitress in a drugstore where they had a bargain bin of used records. One day she brought this record home and said, “I never heard of the fellow but he looks like somebody you’d like,” and it was Another Side of Bob Dylan. I loved him. You see, I had devoted so much of my girlish daydreams to Rimbaud. Rimbaud was like my boyfriend. If you’re 15 or 16 and you can’t get the boy you want, and you have to daydream about him all the time, what’s the difference if he’s a dead poet or a senior? At least Bob Dylan…it was a relief to daydream about somebody who was alive.

TM Did you ever see John Coltrane?

PS Yes. Once in Philly in ‘63 when My Favorite Things came out. There were two jazz clubs right next to each other, Pep’s and the Showboat. You had to be eighteen, so these people helped me get dressed up, trying to look older. I was basically a pigtails and sweatshirt kind of kid. So I got in for 15 minutes and saw him and then they carded me and kicked me out. He did “Nature Boy.” I was in such heaven seeing them, Elvin Jones and McCoy Tyner, that I wasn’t even disturbed that I got thrown out.

TM I suppose youth culture was very familiar with jazz at that time.

PS It was a small culture. Kids who were too young for the beat thing and too old for the Beatles got into jazz.

TM Do you remember your first guitar?

PS I saw this really old Martin in a pawn shop, it had a woven, colored strap and I loved it. I saved my money, but when I went back to get it it was gone. So I bought a little Martin. I didn’t know anything about tuning. I could never understand why my chords never sounded like the songs in my Bob Dylan song book. And then I met Sam Shepard and he showed me. He bought me this ‘30s black Gibson, which I still have. It’s the same kind of guitar Robert Johnson plays.

TM Are you aware of these bands which are referred to as “riot grrl” bands?

PS Now I know they exist but I couldn’t tell you anything about them. Is it a positive thing?

TM Yeah, its main focus and agenda is the communication of self-help and social issues to young women. It’s a network and very band-oriented, fully inspired by punk rock.

PS Well, that’s heartening to know. I hope there’s lots of them.

TM When you guys would come out and say, “Fight the good fight,” I was 18 and I thought, “That’s cool, that sounds right, I’ll take that over the other.”

PS Well, we did one or two things right.

TM You guys were a nice band, you didn’t cop a lot of attitude.

PS We were nice. We shared whatever we had, because we didn’t have anything. No opening acts then. Sometimes I’d do poetry, or we’d show our home movies, footage of us when we were younger, on the road, having fun with each other. I remember once, when we were in Austin, staying in the Lyndon Baines Johnson suite, and this interviewer asked me, “What is the future of rock?” And I said, “Sculpture.” Then he asked me about the future of art, and Richard’s lying there beached, eating cheesecake, and says, “The computer. It will take over everything.”

Want to hear about my fish story? Did I ever tell you about my pet fishing lure named Curly?

TM No.

PS It was purple and had a little curly-q tail. I would cast it and we would have telepathy. I would get into such in-depth conversations with this lure that I would actually see inside the water. I could see fish lurking. It was like Herbert Hunke’s poem about Jack Kerouac and his notebook. This lure was an extension of me. I love that lure. If you ever come to Michigan I’ll show you Curly. You know how people say certain lures catch fish, this lure never caught nothing. But we used to have the greatest thoughts. He’d tell me things like how he once went fishing with Arnold Palmer. I much preferred going out with Curly and catching nothin’. I always meant to write a story about him, I forgot about it till right now.

TM When did you first meet Bob Dylan?

PS Backstage at the Bitter End. We didn’t have a drummer yet. It was just the four of us, we hadn’t been signed yet.

TM Did you see him in the audience?

PS No. Somebody told us he was there. My heart was pounding. I got instantly rebellious. I made a couple of references, a couple of oblique things to show I knew he was there. And then he came backstage which was really quite gentlemanly of him. He came over to me and I kept moving around. We were like two pitbulls circling. I was a snotnose. I had a very high concentration of adrenaline. He said to me, “Any poets around here?” And I said, “I don’t like poetry anymore. Poetry sucks!” I really acted like a jerk. I thought, that guy will never talk to me again. And the day after there was this picture on the cover of the Village Voice. The photographer had Dylan put his arm around me. It was a really cool picture. It was a dream come true, but it reminded me of how I had acted like a jerk. And then a few days later I was walking down 4th Street by the Bottom Line and I saw him coming. He put his hand in his jacket—he was still wearing the same clothes he had on in the picture, which I liked—and he takes out the Village Voice picture and says, “Who are these two people? You know who these people are?” Then he smiled at me and I knew it was all right. The first time I ever heard him was way back in 1964. I went to see Joan Baez. She had this fellow with her. Bobby Dylan. His voice was like a motorcycle through a cornfield…



Saturday: Driving from Lowell to Cambridge: We stop for Polaroid film and Patti buys a present for my daughter, Coco. Then we head on to the grotto where Kerouac used to write, and light candles for Fred. From there, we go to Kerouac’s memorial, granite slabs with lines from his Dr. Sax carved into their surface. Patti leaves her guitar pick at his grave.

TM You know, I grabbed your ankle once at a concert. It was during an encore when you were doing “My Generation.” There was mayhem and you were real close and I reached up and grabbed you. But I got freaked out as if I was going too far and I let go.

PS You were sonic youth.

TM When we named ourselves Sonic Youth the word sonic wasn’t so common. “Sonic boom” was a technical term; but in rock & roll I only knew of Sonic Smith.

PS Fred loved that. He always said, “They got that from me!” I’d say, “Well, you don’t know that.” It was a source of pride for him. He was sonic.

TM The only other time I saw you was in Bleecker Bob’s in the ‘70s. You walked in eating pizza and wearing aviator glasses and Bleecker Bob showed you an Ian Dury picture sleeve and you said, “I don’t listen to music by people I don’t wanna fuck.”

PS (laughter) Yeah, that was me.

TM One time I went to see you at CBGB and it was totally packed and you guys were wearing these black leather pants, you were totally bad-ass. It was a pretty intense scene, I was standing there biting my lower lip and you looked at me and bit your lip right back at me like, “I’ll show you how to bite your lip. Kid.”

PS I was kind of mean. I’m so glad I’m nice now.

TM Well, I didn’t think you were mean.

PS Well, I spotted you.

TM That night William Burroughs came to the gig.

PS I remember that. I was in heaven that night. Afterwards, he said to me, “Patti, you are a remarkable chanteuse.” He was wonderful and so handsome. I had dinner with him recently and he’s still handsome, such a good dresser, like he had the lead in Guys And Dolls.

I grabbed Brian Jones’s ankle once. It was in 1964 and they were playing with Patti Labelle and the Bluebelles in a high school auditorium in South Jersey. There were only about 450 people and folding chairs. The American flag and the school flag were up. I had never seen the Rolling Stones. The weird thing was that the only other time I’d seen any white rock concerts was Joan Baez. We went to see the Motown Revues. They didn’t have white rock concerts, at least not in South Jersey. You went to the airport, it was five dollars a carload and the Motown bus would come in, and in one day you could see Little Stevie Wonder or Ben E. King. It was called the Airport Drive-In. So, anyway, I was sitting in this auditorium, with mostly other white girls. Everybody was sitting there politely during Patti LaBelle, nobody danced or anything—it was kind of square. And then the Rolling Stones came on and all of a sudden girls started screaming and ran towards the stage. I had a front row seat. And I had no choice, they just pushed me into the edge of the stage. I had never seen anything like this ever. I was so embarrassed. They acted like such freaks, screaming. One girl broke her ankle. It was some kind of collective hysteria they had learned reading about people going to see the Beatles.

TM They must’ve rocked when they came out.

PS Mick Jagger looked very nervous. The funniest one was Keith because he was really young and nervous and his ears were big and he had pimples and his teeth were kind of bucked and cute. But I loved Brian Jones. He was sitting on the floor playing one of those Ventures electric sitars, and these girls kept pushing me and pushing me. They pushed me right on the stage and then I felt myself going under and I was gonna be trampled and out of total desperation I reached up and grabbed the first thing I saw; Brian Jones’s ankle. I was grabbing him to save myself. And he looked at me. And I looked at him. And he smiled. He just smiled at me. (sigh) My Brian Jones story.

TM “Brian, Brian, I’m not cryin’...”

PS ”...I’m just tryin’ to reach you.”

TM I used to really love that poem.

PS Where did you and Kim meet?

TM Through a mutual friend. I was in a band called The Coachmen and we were coming out of the no-wave scene.

PS What’s “no-wave?”

TM Contortions, DNA, Lydia Lunch, Mars…

PS Oh, I missed that.

TM It was the next generation of the downtown music scene, all these new kids from art schools moving to New York and taking over the scene. Blondie became radio-friendly and they created this real harsh, nihilist music called no-wave. It was atonal, chordless, noise rock played by these weirdo personalities.

PS Sounds like I could’ve got a job.

TM It was total anti-rock. The Sex Pistols were supposedly destroying rock & roll, but they were just playing Chuck Berry chords a little faster and sloppier and louder.

PS They were a pop band. Pop music used to be derogatory, but, especially since Pop Art, the word has been redefined. Pop is something, at its best, both pleasurable and inspiring.

TM Do you have a lot of friends in New York?

PS Yeah, I have a lot of new friends, a couple of old ones. A lot of my friends from New York are gone. My main friend in New York was Robert (Mapplethorpe) He was my best friend. And I really loved Richard Sohl. Whenever I came to New York after I moved to Detroit I’d always get excited as I’d see the skyline because I knew somewhere in that city they were working or cruising or whatever. I like coming back to New York. I love walking around, I’ll pass cafés and people will say, “Hi Patti,” just like when you’ve grown up in the neighborhood.

Are we lost? (We ask for directions at a gas station.)

TM You wrote a poem for the Dalai Lama.

PS Yes, I have always cared for him since I was a kid in 1959 when the Chinese invaded Tibet and he disappeared. I prayed for him constantly. In September I was asked to work with him at The World Peace Conference in Berlin. Everytime I saw him all I could do was smile. At dinner I sat across from him but I couldn’t say anything, I just waved and smiled. I felt so…young. So happy. For my young girl self so deeply loved him.



a small entreaty

May I be nothing
but the peeling of a lotus
papering the distance
for You underfoot
one lone skin
to lift and fashion
as a cap to cradle
Your bowing head
an ear to hear
the great horn
a slipper to mount
the temple step
one lone skin
baring this wish
May Your hands be full
of nothing
May your toys
scatter the sky
tiny yellow bundles
bursting like stars
like smiles
and the laughter
of a bell (1994)



TM You studied Tibetan Buddhism and the Dalai Lama when you were 13?

PS Before then…11, 12. I was leaving the Jehovah Witnesses so I was studying other religions. My frame of mind was that if you left a religion you had to find another one. I realized after time that that wasn’t necessary. I fell in love with Tibet because their essential mission was to keep a continual stream of prayer. To me they kept the world from spinning out of control just by being a civilization on the roof of the world in that continuous state of prayer. The prayers are etched on wheels, they feel them with their hands like braille and turn them. It’s spinning prayer like cloth. That was my perception as a young person. I didn’t quite understand the whole thing but I felt protected. We grew up at a time when nuclear war seemed imminent with air raid drills and lying on the floor under your school desk. To counterbalance that destruction was this civilization of monks living high in the Himalayas who were continuously praying for us, for the planet and for all of nature. That made me feel safe.

TM Buddhism has become a socially recognized religious philosophy for Americans, whereas it used to be considered an exotic religion.

PS When I was a child, Jehovah’s Witness was a completely misunderstood religion. We used to go door to door, and people would throw buckets of water on us and curse at us. It was awful. I don’t agree with the dogmas of any church. They’re just man-made laws that you can either decide to abide by or not. Buddhism is a lot like the truest aspects of Christianity. It’s based on caring for one another. Like Jesus gave to us an 11th commandment: “Love one another.” You can have aesthestic, scientific or philosophic differences, but if you saw somebody in trouble, wouldn’t you give them a helping hand?

TM Giving and forgiving.

PS Wait a minute… Do you have this thing where you start thinking something and your mind takes it over and it’s not in a language that you can translate yet so you’re sitting and waiting but you’re mind’s like…it’s like in those movies where the computer starts talking to itself and locks the guy out. Sometimes I sit here and I feel like a shell harboring my brain and my brain is faxing different thoughts to other parts.

TM (whispers) Look, a Dunkin Donuts.

PS Is there? Oh man, I’d love some coffee and a french crueller with chocolate.

TM Here, let me get it for you.



Saturday night performance, Smith Baker Hall, Lowell.

“This poem is dedicated to the members of Sonic Youth….

from high on rebellion

what i feel when i’m playing guitar is completely cold and crazy. like i don’t owe nobody nothing and it’s a test just to see how far i can relax into the cold wave of a note, when everything hits just right (just and right) the note of nobility can go on forever. i never tire of the solitary E and i trust my guitar and i don’t care about anything. sometimes i feel like i’ve broken through and i’m free and could dig into eternity riding the wave and the realm of the E…”

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться