По русский "ро к/г" и вообще про "рок"

[ooz2003]

Такие вот мнения:

№ 1
2006-10-31
Всеволод Баронин
«Хотят ли русские рок-н-ролла?»

Спойлер

«Хотят ли русские рок-н-ролла?»
Ну, сейчас начнется… Начнется, поскольку я наконец-то выкладываю в LiveJournal свое видение отечественного рок-процесса в исторической перспективе. Данный текст был написан по заказу сайта MusicaMustdie в январе 2005 г., был опубликован там и в результате вызвал обвинения автора в «антисоветизме» (кои слышу с 1976 г.) и в «приверженности теориям заговора».

Затем текст был перепечатан на неофициальном сайте группы «Автограф».

Сейчас же меня, очевидно обвинят в «фашизме» и «дерьмократии» одновременно, вполне в русле современной моды отечественного LiveJournal.

В общем, прошу читать.


ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ РОК-Н-РОЛЛА?

Если учесть, что этот вопрос задан во второй половине января 2005 года, то ответ на него будет совершенно однозначный: не хотят.

А почему, собственно, не хотят? Вспомним умное высказывание, авторство которого от частого употребления уже совершенно забылось: "Рок-н-ролл - это приключение". Так как же при всей популярности в современной России журналов "про светскую жизнь", то есть про чужие невеликие приключения - адресованные тем, у кого собственных приключений в жизни то ли вообще нет, то ли маловато - рок-музыка настолько непопулярна в России? Ведь никто из меломанских кругов не будет спорить с тем, что хороший рок-концерт (и вовсе не обязательно хэви-металлический), сыгранный с изрядной энергетикой настоящими мастерами своего дела - настоящий родник адреналина и положительных эмоций. Значит...

Ничего это не значит. Рок-музыки в стране России не хотят именно потому, что она в нашей стране не интегрирована в повседневную жизнь ее гражданина, как минимум - молодого гражданина. Да и под рок-музыкой у нас подразумевается нечто иное, нежели во всем мире.

Удивительно, но так было не всегда...


Before the storm

Трудно и почти невозможно поверить человеку, родившемуся позже 1965 года, что в России когда-то не существовало такого понятия, как дискотека. Ибо на танцах, куда, в зависимости от исполнявшегося на них песенного материала, хаживали граждане обоих полов и всех возрастов и вкусов, до ноября 1980-го по всем просторам тогдашнего СССР играли исключительно живые музыканты.

И, если говорить честно, эти люди с электрогитарами "Урал", Musima и Lead Star и барабанами "Энгельс" и Tocton были не просто живыми патефонами. Во всяком случае, где-то до середины 70-х, когда магнитофонные катушечные записи с фирменных грампластинок "пошли в народ", самодеятельные музыканты выполняли важную функцию рок-культпросвета, донося до ушей публики актуальные иностранные рок-хиты.

Именно иностранные! Сейчас, на фоне поддерживаемого СМИ разгула местного говнорока и попсы в духе "Фабрики звезд", опять же невозможно представить, что публика, посещавшая танцплощадки или вечера в школах и институтах, из отечественной музыки желала слушать лишь "Машину времени" (а особенно продвинутые - "Високосное лето"), и отрываться под ее песни до упаду. Официальная эстрада не вызывала никаких положительных эмоций у слушателя (хотя если вспомнить некоторые песни, скажем, "Самоцветов" середины 70-х с их содранной с иностранных оригиналов аранжировкой, то окажется, что они были вовсе не плохи) именно ввиду своей официальной разрешенности. Вспоминаю, какому суровому остракизму подвергся один мой одноклассник, когда в 1977 году он осмелился публично сказать, что ему весьма понравилась новая пластинка "Веселых ребят"! За счет настойчивого магнитофонного и танцплощадочного ликбеза даже отъявленные хулиганы (а таких и в моей школе было немало) предпочитали слушать Nazareth и Slade (мы-то, высоколобые, тащились от Deep Purple, Uriah Heep, Yes и Genesis). Из отечественного, помимо "Машины времени", признавался еще Владимир Высоцкий (хотя многие кривились - "он хрипит"), а по поводу блатных песен (которые тогда встречались много реже даже записей Genesis), даже вышеупомянутые хулиганы отзывались так: "Это пусть слушают те, кто срок мотал и нары видел! Мы их слушать не будем!"

Итак, как ни парадоксально это покажется, но, невзирая на бурный застой, рок-музыка была инкорпорирована в повседневную жизнь молодого советского человека пусть и в гораздо меньшей мере, чем в западном мире 70-х, но она не воспринималась той же молодой публикой как нечто удивительное и асоциальное. Да, в СССР не издавались даже пластинки The Beatles (а фирменные LP, благодаря своей запредельно высокой по тем временам цене и крайней ограниченности по количеству завозимых экземпляров, были доступны лишь отдельным жителям двух столиц да портовых городов) - но само имя The Beatles было известно каждому 17-летнему: не то, что сейчас. За счет постоянной перезаписи "у друзей и знакомых" записи западных рок-звезд крутились на магнитофонах всей страны, от Бреста до Владивостока.

А озвучивание танцев именно живыми рок-группами имело еще одно весьма положительное следствие, придававшее нашей действительности некоторое эфемерное сходство с Западом. Да, группы как единые коллективы очень редко становились звездами государственного масштаба (хотя пример той же "Машины времени" был у всех перед глазами), но ничто не мешало ловким "художественным руководителям" (читай - менеджерам) из концертных филармоний выкрадывать в свои профессиональные коллективы самых лучших певцов и инструменталистов, замеченных ими на танцплощадках. Именно таким образом попали на профессиональную сцену все музыканты групп "Динамик" (Владимир Кузьмин & Co) и "Аракс", певец Сергей Беликов, лучшая ритм-секция СССР Юрий Рыжов - Сергей Китаев и многие, многие другие. За счет интереса публики к живым формам музицирования (а иные тогда и не предполагались) профессиональные коллективы ездили в постоянные турне "от Тихого океана до болот Белоруссии" с графиком до 30-40 (!) выступлений в месяц, радовали публику и зарабатывали до 900 руб. в месяц на нос (при тогдашнем окладе ведущего инженера 180 руб.). Причем, будучи выдернутыми из опытной самодеятельности, большинство музыкантов (а уж инструменталисты - так и все) демонстрировали на сцене высокий класс владения инструментами.

Но вечно так продолжаться не могло: к началу 1978 развитие рок-н-ролла в России естественным путем стало причинять известное беспокойство власть предержащим. Очевидно, что где-то наверху было решено принять меры. И меры были приняты.


1978: Мы любим диско!

Итак, власть обратила внимание на меломанские увлечения своих молодых подданных. Впрочем, как и водится, она не собиралась раскрывать свои намерения: я очень хорошо помню самую первую публикацию "о проблемах молодежной музыки" в "Комсомольской Правде" в марте 1978-го. Удивительно, но в той статье не было ни слова о том, что с поп- и рок-музыкой необходимо бороться. Напротив, там отчего-то указывалось, что, мол, необходимо развивать сеть студий грамзаписи. Она, простите, и так была развита в масштабах всей страны - с нежностью вспоминаю точки в Сокольниках и в Зеленограде, где в 1978-1979 годах я делал записи Uriah Heep, Pink Floyd и Alan Parsons Project по 4 рубля за альбом (10 коп. за минуту звучания).

Но кто бы мог подумать, что первый, самый сильный удар по рок-н-роллу в России окажется нанесен бытовым магнитофоном с хорошим усилителем и стереосистемой и комплектом самодельной цветомузыки, мигающим в такт "новейшим модным записям" ABBA и Boney M? То есть всем тем, что до сегодняшнего дня носит у потребителя имя "дискотека"?

О том, что на растленном Западе существуют какие-то "дискотеки", широкому потребителю было известно еще с середины 70-х. Запретный плод сладок: всем мнилось, что дискотека - это нечто необыкновенное, и там, простите уж, "живет духовность" (приписывать "духовность" немногочисленным отечественным рок-исполнителям тогда еще никто не догадывался). Первые отечественные эксперименты по созданию дискотек были диковинными и сильно национальными: дискотека мыслилась как нечто в двух отделениях. В первом суровый ведущий рассказывал историю какой-либо популярной группы, сопровождая рассказ ее композициями (сам присутствовал в 1979-м на подобном мероприятии, посвященном Uriah Heep), а во втором публика отрывалась в танцах. Зачастую, впрочем, под тот же хард-рок и записи "Машины времени" (ибо до осени 1981-го дискотеки никто сверху не контролировал).

Диско-бум на Западе оказался манной небесной для советских культурно-молодежных функционеров: наверху очень оперативно было понято, что танцы под живую музыку ведут к изрядному увеличению количества адреналина в молодом организме и, вероятно, к известным неприятным последствиям для советской власти (паранойяльная боязнь народного восстания была присуща ей всегда). Танцы же под магнитофон были безопасны, и расчет был сделан на то, что немного найдется идейно упертых личностей, подобных автору этих строк, которые поймут, что живая музыка и записанная - две большие разницы.

Я даже сейчас ничем не могу подтвердить свои подозрения, но мне кажется, что огромное количество винила ABBA и Boney M было вброшено в 1978-м на "черный рынок" вполне умышленно. Гипотеза подтверждается тем, что в те-то годы фирма "Мелодия" издала по лицензии три (!) альбома ABBA. Boney M тоже, впрочем, был издан на виниле. Была выпущена и пластинка каких-то местных умельцев (кажется, весной 1980-го) с названием "Мы любим "диско". (Любим, стало быть, по разрешению свыше.) Простите, но даже сейчас мало у кого возникает желание издать CD и поименовать его громко и гордо: "Мы любим рок".

Официальная поддержка дискотек не слишком напоминала всеобщую современную шумиху вокруг "Фабрики звезд" (мобильных телефонов еще просто не существовало, и торговать ими не надо было), но от постоянных упоминаний в "Комсомольской Правде" о том, что "диско-ритмы - это музыка, настраивающая советскую молодежь на трудовые свершения", уже подташнивало. К 1980-му олимпийскому триумф дискотек на 1/6 части земной суши состоялся: автор этих строк в последний раз в жизни плясал под живую группу (исполнявшую кавера Deep Purple и Rainbow) в родном МИЭТе примерно 15-20 ноября того же года. Дальше, простите, всем приходилось довольствоваться записями тех же ABBA и Boney M, а также всяческого невообразимого отстоя вроде Ottawan или никудышно записанного LP "Диско-альянс" рижского "Зодиака". Однако именно к концу 1980-го власть начала понимать, что она заехала с дискотеками несколько не туда: их принялись организовывать, и ими принялись руководить. Поначалу это руководство имело форму конкурсов, где ответственные товарищи настаивали на разбавлении "безыдейной" плясовой формы дискотеки какими-то нравоучительными рассказами не пойми о чем. Затем - в репертуар дискотек стал проталкиваться совсем уж отстойный материал. Дело в том, что к весне 1981-го стиль диско окончательно исчерпал себя в мировом масштабе, и в отечественных дискотеках стали появляться записи новейших героев нью-вэйва (Duran Duran и пр.). Тут уж высказались газеты: вся музыканты "новой волны" была объявлены "фашистскими и антисоветскими панк-приспешниками" - и вторжение стильных музперсонажей на территорию СССР не состоялось. Зато с осени того года в дискотеках зазвучали "популярные" (у кого???) итальянские артисты, очень понравившиеся как невзыскательным, но ушлым командирам дискотек, так и самой нетребовательной публике. Последствия этого итало-триумфа артистов, не шибко нужных и у себя на родине, страна Россия расхлебывает до сих пор...

Отечественный диско-бум каким-то непостижимым образом убедил жадную до модных новинок публику в том, что живая рок-группа на танцах - это как-то несовременно и плохо. Именно в расцвет диско-бума стала резко падать посещаемость настоящих живых концертов, и уже в 1982-1983 гг. московские концерты профессиональных рок-групп в залах вместимостью от 800 до 3 000 мест ходили слушать практически одни и те же личности. Подозреваю, что они делают это и до сих пор.

Говоря о диско-триумфе 1978-1980 гг., необходимо упомянуть еще одну очень важную деталь, а именно - вспомнить, кто же командовал теми первыми дискотеками. Вопреки заверениям не шибко умных юных журналистов о том, что все тогдашние руководители дискотек были чуть ли не идейными врагами советской власти, память народная хранит обратное: все руководители дискотек до 1982 года являлись немелкими комсомольскими боссами уровня той конторы, к которой была приписана данная дискотека. Работа в дискотеке рассматривалась как ответственная и почетная обязанность, и кого попало туда не брали. Простой пример: автор этих строк пытался податься сотрудничать в дискотеку МИЭТа в октябре 1980-го. Нет, сказали, не надобно нам людей с такими мерзкими музыкальными вкусами - ты хард-рок больно любишь! (Ну прям как в современных "модных и актуальных" журналах!) Также интересно вспомнить, что когда в 1983-м на дискотеки обрушился удар властей, связанный с прокруткой первых магнитофонных альбомов отечественных рок-групп нового поколения, никто из тех комсомольских боссов ими уже не командовал - весь удар пришелся на фанатиков музыкальной идеи, пребывавших в жизни в основном в инженерских должностях.

Наверное, те боссы ушли на повышение. Вот только комсомол в целом так и не получил свой Седьмой Орден за развал рок-движения в стране. А жаль - знали бы, с кого спрашивать.


Рок без танцев

Ну а что же рок-музыканты, профессионалы и любители? Так и сдались на милость магнитофона с цветомузыкой? Сдались, да не все: все-таки к началу 80-х в стране уже сложилась крепкая школа русскоязычного (именно русскоязычного, а не "русского") рока, да и фестиваль "Весенние ритмы. Тбилиси-80" открыл публике глаза на существование отечественного рок-феномена.

Кто ушел в филармонии, кто занялся записью собственных альбомов, а те, кто по положению сидел повыше ("Аракс", "Автограф" и "Рок-ателье") даже сподобились на проталкивание своих опусов через худсовет фирмы "Мелодия" - впрочем, безрезультатно. Как бы то ни было, но рок-процесс, хотя и очень вялый, в стране шел. Однако с очень изрядным исключением: живая музыка была изгнана с танцев везде, за исключением Эстонии и, отчасти, Латвии и Литвы. Следовательно, молодые рок-музыканты существовали в своеобразном вакууме: их творческая жизнь начиналась не с непосредственного контакта с публикой и осознания того, что в основе рок-музыки как коммуникативного искусства лежит обмен энергетическими сигналами на уровне рок-группа - слушательская аудитория. Первого опыта эти рокеры набирались не на танцах в клубах или школьных актовых залах, а на репетициях (где публики нет) или в огромных Дворцах спорта, где до публики - миллион миль в эмоциональном плане. Представления музыкантов о сценической энергетике и необходимом для ее реализации исполнительском мастерстве стали уходить на второй план, заменяясь мыслью о том, что "в отечественной песне текст важнее музыки". Антироковая кампания 1983-1985 годов еще более ухудшила положение: тысячи музыкантов сидели даже без репетиционных баз, записывая альбомы в домашних условиях и совершенно не давая концертов. При этом в голове у них свербила одна мысль: их группы запрещают именно из-за смелых текстов (тут официозная пресса перехитрила сама себя - она же постоянно рассказывала, какие The Beatles бунтари, и как они смело обличают капиталистический строй). Представление о том, что власть запрещает рок именно потому, что он не укладывался в прокрустово ложе "социалистических ценностей", у большинства музыкантов просто не укладывалось в голове. А в городе Ленинграде тем временем под зорким оком КГБ и "музыкального критика" с инициалами АК тем временем рос так называемый "рок-клуб", состоявший из весьма амбициозных личностей, едва умевших играть на инструментах, но жаждавших вселенской славы...

Впервые я столкнулся с "новой рок-школой" ранней весной 1982-го: однокурсник позвал ехать в общагу МИФИ на подпольный концерт лично мне неизвестных групп "Центр" и "Кино". Поехали. В грязноватом подвале ("клубе", как я полагал) сидело на лавках человек 80 и мрачно внимали заикающемуся ведущему в грязноватом свитере (это и был, как вы догадываетесь, АК). Ведущий объяснил, что "Центр" - это лучшая рок-группа страны (!) и вообще "надежда стиля". Надежда стиля заиграла... О боже мой!!! На сцене было полтора усилителя (почти не работающих), барабаны не были подзвучены вообще, а самая распоследняя и нетрезвая группа, услаждавшая слух автора на танцах в его родной школе №909 в 1978-1980 гг., по сравнению с "Центром" звучала как Yes или Deep Purple. Публика была недовольна: она мрачно метала бутылки из-под портвейна в господ музыкантов. Эта своего рода "открытая репетиция" закончилась преждевременно: перегорел очередной усилитель, и группа, боясь бутылочных увечий, удалилась со сцены. Засим на сцену вышли Виктор Цой и Алексей Рыбин ("Кино" тогда было дуэтом) и затянули "Восьмиклассницу" - и это было выдержать решительно невозможно...

Еще можно и нужно вспомнить выступление "Аквариума" 13 марта 1983-го, случившееся в районном "красном уголке", располагавшемся тогда в соседнем с моим доме. Ну и концерт: за вход на него мы отдали с приятелем бутылку портвейна "Кавказ", а Наш Рок-Гуру и Его Команда играли через какие-то бытовые колонки... Аппаратура, в общем-то, была ни при чем: когда на сцену вышли никому еще не известные "Странные игры", они со своей ска-программой произвели на меня впечатление очень толковой и крепкой в профессиональном смысле слова группы. А вот Гуру и Его Команда играли хуже школьной группы на репетиции, будучи к тому же изрядно пьяны: вспоминаю, как грязноватый и косивший под Дэвида Боуи Гуру в процессе исполнения последней песни (аххх!!! из репертуара Вертинского) натурально облевался прямо на сцене. Тоже мне, Сид Вишес выискался... И что, все это - рок-н-ролл? Нет, это - "протест против системы"!

Главным во всей этой новейшей рок-истории оказалось то, что группы "новой русской волны" вбили себе в голову представление о крайней актуальности и смелости собственных текстов - да так и живут с ним до сих пор. Впрочем, этих новичков совершенно не привечали ветераны как минимум московского рок-движения - "продавшиеся", как считалось уже тогда, самодеятельные группы вроде "Мозаики", "Прогресса" или "Полигона", относившиеся к "художественной самодеятельности" иных богатых заводов и НИИ и имевшие вполне пристойные комплекты концертной аппаратуры. Эти музыканты совершенно справедливо полагали, что юная поросль никогда не сможет обеспечить должный уровень сценической энергетики, и следовательно, не составит им никакой конкуренции при выходе на одну сцену. Аналогично пренебрежительно отзывались о "центрах" и "аквариумах" профессиональные филармонические рок-музыканты - кто ж предполагал, что всего через несколько лет борьба за сердца и умы слушателей будет выиграна не на концертных подмостках, но на страницах осмелевших по случаю перестройки газет и журналов...


"Русский рок" - дитя перестройки

Когда грянула перестройка, рок был объявлен "музыкой в законе". Что ж, резонно - держать далее заклепанным предохранительный клапан на паровом котле молодежных эмоций в такой проблемной стране, как СССР-1986, было просто рискованно. Да и немилосердно разворачивающаяся кампания "по борьбе с алкоголизмом" требовала хоть каких-то послаблений...

Но что было представлено "народу советскому" под заманчивой и буквально только что запретной вывеской "рок-музыка"? Определенно не то, что он уже мало-мальски привык слышать на концертах "Машины времени", "Автографа", "Диалога" и изредка гастролировавших в наших краях эстонских рок-составов. С первых же дней возникновения так называемой "Московской рок-лаборатории" группы именно этого сомнительного объединения вкупе с помоечными командами "Ленинградского рок-клуба" (а впоследствии - и в компании столь же ужасных "музыкантов" из Екатеринбурга, то есть из "Свердловского рок-клуба") были объявлены Единственными Настоящими Советскими Рок-Группами. У Кураторов новорожденного рок-движения было очень плохо с фантазией: с самого начала было объявлено, что основной отличительной чертой Советского Рока, как Музыки Перестройки, является примат слова над музыкой, а "искренности" - над техникой исполнения. Ну да, Кураторы действовали здесь по собственному рецепту: объявить The Beatles "борцами с буржуазным строем", а потом перенести этот шаблон на родную землю. Впрочем, я не согласен с бытующей версией стопроцентного рождения "русского рока" в результате некоего заговора КГБ: был бы полноразмерный заговор - Кураторы из КГБ не позабыли бы тогда снабдить все эти "рок-клубы" приличным концертным комплектом аппаратуры. Но вот что до осени 1985-го о личностях, ставших, скажем, во главе "Московской рок-лаборатории" не было известно никому из рок-кругов, знакомо мне не понаслышке.

Именно в момент зарождения "русского рока" в роли могильщиков настоящей рок-музыки и рок-культуры впервые в отечественной истории профигурировали так называемые "музыкальные обозреватели", общекультурный уровень которых был (да и остался) куда как ниже, чем даже у загадочных Кураторов. К тому же, как говорится, "на горизонте было чисто" - единственный достойный и разбирающийся в предмете своей профессии музжурналист доперестроечной эпохи Геннадий Головко был в феврале 1984-го изгнан из "МК" за публикацию первых отечественных рок- и поп-чартс. Прочие личности, вроде печально известного Юрия Филинова из "Комсомольской правды" (автора позорной антироковой статьи "Барбаросса рок-н-ролла", сентябрь 1983 г.), подозрений не вызывали - уже к осени 1986-го они развернулись на 180 градусов и из гонителей рока превратились в его наиглавнейших агитаторов. Оно и неудивительно - компетенция в области современной музыки у этих господ (простите, товарищей!) находилась на нуле: по всей видимости, информация, которой владели 99% из них, бралась из каких-нибудь комсомольско-методических брошюр. Вспоминается Михаил Садчиков из ленинградской газеты "Смена", до осени 1986-го превозносившего да небес общеизвестную группу "Земляне", а затем, не сменив, как говорится, строя фраз - только что гонимый "Аквариум". Примеров не счесть, и каждый архивариус-любитель насчитает не один десяток их...

Поскольку "новейшая" информация в основном об истории родной страны и ее совсем недавно запрещенных культурных ценностях валилась на головы граждан просто мешками, то в этих головах - как музыкантских, так и слушательских - сложилась интересная логическая схема. Раз рок - это музыка перестройки, а вся перстройка сводится к широчайшему раскрытию информации о былых и современных тяготах жизни, то "рок-музыка" - это песни (не обязательно даже электрифицированные) об этих самых тяготах. Говоря кратко - песни о сталинских репрессиях (будто у нас в иные времена новейшей истории репрессий не было!), наличии бюрократов и отсутствии колбасы. Публика воспринимала такой новый "рок" с восторгом: как же, о запрещенном поют! Отсутствие навыков игры на инструментах слушателей не беспокоила: во-первых, за годы диско-бума публика успела позабыть о том, что такое живая рок-группа в действии (да и как-никак за шесть лет два поколения уже успели превратиться в активных потребителей официально разрешенной диско-музыки и разнообразных итальянцев), а упоминавшееся отчуждение профессиональных музыкантов от публики в энергетическом смысле на концертах в Дворцах спорта подталкивало их на усиление текстовой составляющей: текст подоходчивее музыки будет, особенно в условиях почти полной музыкальной безграмотности и тотального дурновкусия, насаждаемого и по сю пору радио и ТВ. (О подвижнической деятельности Олега Гробовникова в "Молодежном канале" на радио "Юность" - как-нибудь в следующий раз.)

Робкие попытки профессионалов противопоставить текстовому засилию вокальный и инструментальный класс исполнения сурово пресекались в первую очередь теми самыми "прогрессивно мыслящими" журналистами: вспоминаю, каких оценок в тогдашней прессе заслужили вполне пристойные фестивали "Панорама-86" и "Рок-панорама ‘87": какой ужас, на них выступало мало "злободневных групп"! Что в те годы писал о нормальной, в том числе зарубежной, рок-музыке обозреватель с инициалами АК, вообще удивительно схоже с уродскими текстами ненавистников хэви-метала. Кстати, и вошедший было в моду хэви-метал в значительной мере оказался дискредитирован "текстовой" политикой тогдашней сцены: так, "Ария", "Мастер" и "Черный кофе" воспринимались в те годы как остросоциальные, именно текстовые составы. Именно в те годы сложился незыблемый пантеон тех групп, при имени которых положено пасть ниц и сделать "ку", чем большинство журналистов и занимается до сих пор: "Аквариум", "Кино", "Звуки Му", "Алиса", "ДДТ" и, в меньшей степени, "Центр", "Вежливый отказ" и "Зоопарк". Стереотип русского рока сложился окончательно: практически не умеющие играть музыканты с плохими инструментами, не умеющие писать нормальных песен, но зато сочиняющие "социальные и злободневные тексты".


Enter Pops

К весне 1987-го непрерывная долбежка в раздухарившихся СМИ привела к интересному результату: как-то исподволь начало считаться, что рок-музыка бывает только отечественной. Вспоминаю, как тогдашние коллеги по НИИ всерьез воображали, что их молодой коллега (не понаслышке уже знакомый тогда с продукций Shrapnel Records) - фанат "Аквариума" и "Черного кофе". Но не эти представления были самым страшным. Хуже всего стало то, что именно в рок-музыке рядовой обыватель стал видеть один из главных источников всех своих бед.

Как так? А очень просто: когда в стране элементарно нечего жрать, любой предмет потребления "отоваривается" с боем (что стало совершенно общим местом даже в Москве уже на рубеже 1988-1989 гг.), а общество живет в условиях постоянного политического кризиса предчувствием гражданской войны, то усиленная, но безграмотная пропаганда местной "рок-музыки" в СМИ приводит к противоположным последствиям: ага, эти умники что-то болтают о роке?! Не хотят ли они отвлечь нас от того, что нам и нашим детям кушать нечего? Неудивительно, что приход на сцену первых отечественных поп-звезд новой формации - "Миража" и "Ласкового мая" - сопровождался таким триумфом, какой ни одному местному рокеру и не снился. Простые сахаринные песенки о простых радостях и горестях стали прообразом будущих телесериалов. Вообще-то успех этих и подобных исполнителей - продолжение того же диско-триумфа (полная концертная фонограмма) в смеси с возможностью полюбоваться на "гонимого" (бизнес-конкурентами) кумира. Именно тогда сложилась национальная модель концерта - 20 с лишним исполнителей, "поющих" под плюсовые фонограммы и предоставляющих запредельно радостной публике полюбоваться на себя, родных. Другие для этой цели ходят не на концерт, но в в зоопарк...

Если бы в те годы жизнь в стране была чуть полегче, а нормальным рокерам были бы открыты двери мелких клубов - мы бы не сокрушались сейчас по поводу отчуждения рок-н-ролла от рядового гражданина. Вот уж 15 с лишним лет прошло, а тот самый гражданин воспринимает рок как музыку опасную: все беды конца 80-х и начала 90-х теперь связаны в его сознании именно с разгулом местного "социального рока" и не менее "социального" кинематографа а-ля "Маленькая Вера".

Музыканты, хранившие в ту пору верность настоящей рок-музыке, а не кривым песням про бюрократов и колбасу, были в растерянности: что делать? Ставить себя в оппозицию к "новой попсе"? Но не упрекнут ли нас тогда в симпатии к коммунистам? Тем более, что ловкие деляги музыкального рынка, желающие поиметь лишнюю копейку, мешали в своих фонограммных шоу "Автограф" с Димой Маликовым. Не удивлен, что вконец дезориентированные рокеры первыми встали в оппозицию к новой власти, которая, кстати, ничего плохого им не сделала: вспоминаю, как на памятном тушинском побоище (сентябрь 1991) Жан Сагадеев из "Э.С.Т." уже пел со сцены: "Осенний ветер демократов качал..."


У разбитого корыта

Бессмысленно говорить о том, что рок-музыка в России сейчас пребывает в каком-то гонимом положении. Она пребывает в исторически сложившемся положении - рядовой гражданин относится к ней настороженно, опираясь на свой печальный исторический опыт, а журналист тяготеет к "светской жизни" тусовки, где еще до конца 90-х водились кое-какие доллары в помощь его гонорарам. Собственно, то же происходит во всем мире (пример - граждане Дании совсем непреклонного возраста знать не знают о какой-то там группе Royal Hunt), однако там никто не собирается кидать грязью в рок-музыку лишь по причине того, что она - явление неновое и в общем-то немодное.

Хорошо высказался пару лет назад по этому поводу экс-лидер "Автографа" Александр Ситковецкий: "В Америке все, как в России - сплошная Бритни Спирс по всем телеканалам. Только с одним маленьким "но": там ни один журналист не посмеет написать, что Led Zeppelin - говно, потому что это группа старая и молодежи неинтересная". Вот до тех пор, пока наши журналисты не перестанут писать о том, что рок - это говно для недоразвитых великовозрастных дебилов, а танцы под магнитофон не будут вытеснены живыми музыкантами хотя бы с пафосных корпоративных вечеринок, русские не будут хотеть рок-н-ролла. С вышеописанной историей приключений рок-н-ролла в России это неудивительно.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

и

вот такой - № 2
2006-06-20
Илья Кормильцев
Великое рок-н-ролльное надувательство-2. Часть первая

Спойлер

Великое рок-н-ролльное надувательство-2. Часть первая

I

В свое время крестный отец панка Малькольм Макларен снял фильм о том, как он удачно продал уличный бунт британских недорослей испуганной буржуазии, окончательно потерявшей веру в будущее после бурного финала революционных 60-ых, нефтяного кризиса 73-го и дебюта палестинского террора на Мюнхенской олимпиаде.

– No future, будущего нет! — орал Джонни Роттен, и испуганные хозяева мира вторили полушепотом: — Yes, yes, no future…

На этом совпадении спроса и предложения веснушчатый шотландец и заработал свои миллионы. А потом слил секрет своего успеха в циничной ленте Great Rock’n’Roll Swindle (Великое рок-н-ролльное надувательство).

Печальная история русского рока так пока, к счастью или к несчастью, не обрела своего Макларена, который снял бы сиквел под названием «Великое рок-н-ролльное надувательство-2» Ибо, как и в той британской истории, мы имеем дело со старинным филистерским трюком: конвертацией гнева поэтов в политический капитал власть имущих с последующей сдачей на расправу обманутой толпе сделавших свое дело мавров.

В чем обычно обвиняют русский рок его критики, выползшие внезапно, словно черви после дождя, на могиле покойного, о котором, казалось бы, успели позабыть даже ближайшие родственники?

Они обвиняют его в том, что он послужил одним из инструментов разрушения Советской империи. И они отчасти правы. Но самозваные судьи в своем надрывном пафосе (каковой обычно выдает пристрастность суда) забывают об одном немаловажном для юриспруденции понятии — понятии умысла — и забывают неспроста.

«I was framed! Меня подставили!» — восклицают в критический момент герои типичного американского криминального боевика. Вместе с ними мое поколение — поколение тех, кто делал русский рок — может с полным основанием воскликнуть: «We were framed! Нас подставили!»

Вернемся на двадцать пять лет назад.

Мы не знали советской власти такой, какой ее замышлял Сталин, не говоря уже о призрачных на тот момент тенях Ленина и Троцкого. Мы выросли и возмужали при Брежневе. С его птенцами нам и приходилось иметь дело. Именно о них были наши ранние песни — о комсомольских цыплятах с оловянными глазками, веривших только в джинсы и загранкомандировки. О бездуховности и смерти веры. О войне против будущего во имя животных радостей настоящего — потных лобков млеющих комсомольских подруг в обкомовской бане. (Мне не хочется сыпать цитатами: пусть тяжесть доказательства противного лежит на обвинителях. Пусть они найдут хоть одну антисоветскую строку в доперестроечном русском роке — и я возьму свои слова обратно.)

Реакция на развертывающийся у нас на глазах процесс обуржуазивания была спонтанной и синхронной — это была стихийная реакция юных идеалистов на наличную фальшь социума. Типичный, как сказали бы сейчас, сетевой процесс. Узлы возникали, не подозревая о существовании друг друга, и только потом устанавливали между собой горизонтальные связи — на уровне двора, города, страны. Устанавливали медленно: так о существовании питерского андерграунда мы узнали в 1983-ем, когда у нас у самих за плечами было уже по несколько созданных групп и записанных альбомов.

В силу сетевой природы процесса каждый центр кристаллизации того, что позже получило название «русского рока», имел свою, отчетливо выраженную специфику: Питер наиболее был связан с западными веяниями, Москва никогда не могла до конца изжить свое родство с кухонными бардами предыдущего поколения, мы же (и сибиряки) были дики и безродны как Гог и Магог. Запад мы, конечно, уважали, но примерно как древние греки своих богов — без пиетета. Барды были нам точно не родня — Высоцкого (и Северного) сдержанно уважали, за упоминание же об Окуджаве или Галиче можно было конкретно получить в хлебало. Антисоветчина — что сам-, что тамиздатовская — вызывала однозначную враждебность.

Помню типичную сцену из поздних 70-ых: баня на задворках дачного участка, бутылка «Эрети», приемник «Спидола», напряженное вслушивание в лирический оргазм Роберта, скажем, Планта, пробивающийся через рев глушилок. И вдруг — Whole Lotta Love заканчивается, сразу же унимаются глушилки (да, да — их врубали в основном на музыке — за работу, господа конспирологи!) — и в эфире возникает квакающий эмигрантский голос, докладающий, говоря стихами Емелина:

«Про поэтов на нарах,
Про убийство царя
И о крымских татарах,
Что страдают зазря…»

И тут же чей-нибудь ленивый вопль: «Дюха, выруби этого козла, поищи еще музон!» Так что маленькая хитрость мистера Бжезинского не срабатывала: караси, обглодав мякиш, выплевывали крючок. (Или именно так и было задумано? Это нам объяснят конспирологи, которые, как известно, всегда правы.)

Когда мы перестали слушать чужой музон и начали делать свой, мы понесли его на показ советской власти — во-первых, потому, что нужно было получить литовку, во-вторых, потому что для нас это было не в большей степени походом в логово врага, чем для Мальчиша-Кибальчиша — визит в штаб Красной Армии. Нет, разумеется, мы не были тотально наивны — мы уже имели к тому моменту приличный опыт столкновения с мутноглазыми цыплятами, но считали, что у власти этот бесстыжий курятник тоже должен был вызывать некоторое беспокойство.

Цыплята встревожились. Больше всего их смущал тот факт, что мы пришли сами, а не были доставлены в кабинеты обкома милицией. Инструктор обкома по идеологии Виктор Олюнин задернул шторы, выглянул в коридор, закрыл дверь на защелку, ткнул пальцем в стопку тексты и прошипел драматическим шепотом:

— Вы понимаете, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!

Мы молчали.

— Это же ФАШИЗМ!

Но Олюнин сказал глупость и сам это понимал. Это не было фашизмом. Если бы рядом был дедушка Олюнина, он бы быстро объяснил внуку, что это — троцкизм и левый уклонизм, и, может быть даже, мелкобуржуазный анархизм, но в 82-ом году эти термины уже вышли из обихода... Своим идеологическим чутьём комсомольский цыпленок улавливал, что это — не совсем ТО, с чем его призывают бороться, но признать этого не мог, иначе бы пришлось и нас признать «своими». А нас нельзя было признать «своими» — ведь наша критика была направлена и в ЕГО, олюнинский, адрес. Но и замочить нас он не мог! Сейчас спустя 25 лет я бы его даже пожалел, да только что жалеть менеджера по кадрам УГМК-Холдинг? Так и над горькой судьбой Абрамовича начнешь проливать слезы…

Тем не менее, именно с этой встречи начались наши отношения с властью. Извилистый роман, который, как это не удивительно, до сих пор не завершен. И чтобы завершить его, не обойтись без ответа на болезненный вопрос: как вышло так, что именно мы привели их к власти? Как родился этот чудовищный симбиоз, в результате которого мы потеряли все, а они это все приобрели? Как это могло случиться?

II

Две самых стойких и расхожих легенды «про русский рок» это то 1) что сначала он «подвергался репрессиям», а затем 2) «КГБ организовало рок-клубы».

Все живучие легенды редко бывают стопроцентной ложью, их природа всегда лежит в зоне полуправды.

Репрессий не было. По крайней мере, я их не видел. Была вялая бюрократическая волокита, столь типичная для смертельно больного апатией и нерешительностью динозавра брежневизма. Бумажная возня идеологических чиновников, толком не понимающих, что им делать с этими дурацкими рокерами. Не имеющих ни привычки, ни желания решать что-либо без команды сверху. И когда команда, наконец, поступила, чиновники были безмерно рады. Содержание команды не имело ни малейшего значения: сказали бы "всех посадить!" — посадили бы, сказали бы "всех разрешить!" — разрешили. Возможно, где-нибудь в архивах ФСБ и валяется бумажка, на которой написано «организовать рок-клуб» — и что? С тем же успехом можно было написать «организовать лето» или «признать необходимым существование облаков». Мы просто были — как лето или облака. Другой вопрос, что теперь мы им понадобились. Не Олюнину, конечно, не простому обкомовскому цыпленку. Тем петушкам, что уже кукарекали на Старой площади и отчаянно придумывали, как им выжить из курятника обветшалую старую гвардию, по-прежнему лелеявшую пусть и жалкие, но все же рудименты неудобной красной веры.

Хотя кроме рациональной социальной истории есть и история мистических откровений. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в том, что, не прислушиваясь к ней, ничего не объяснишь.

Последнее брежневское лето в Свердловске было умеренно жарким и приятно расслабленным. Мы только что записали «15» и альбом нужно было срочно копировать на бобины. Один «Акай» был у Андрюхи, но у всех остальных были только «Ноты». Тогда, в эпоху аналоговой техники, качество магнитофонов имело важное значение для успеха записи. Второй импортный бобинник нашелся у Таньки, с которой у Андрюхи тогда был роман. Но девушка сказала, что технику на вынос не даст, да и родители заругают. Пришлось Андрюхе таскать свою бандуру к Таньке, благо жили они в соседних подъездах обкомовского дома. Копий требовалось много, а перезапись в ту пору производилась исключительно в режиме реального времени. Даже флиртующей парочке бывало тоскливо так подолгу оставаться наедине: так в комнате Таньки в главной квартире города оказался однажды и я. С бутылкой, разумеется. Пили, слушали в сотый раз альбом, и тут в коридоре открылась входная дверь, расположенная прямо рядом с дверью в комнату, где сидели мы. «Хоре шуметь, — шикнула Танька. — Отец пришел!» Мы замерли. Послышались шаги, которые сначала проследовали мимо нас, потом вернулись обратно. Дверь приоткрылась, и показался хозяин. Окинув взглядом комнату, тихо (дальше в глубинах квартиры скрывалась жена) сказал:

— Вижу, молодежь отдыхает? А как насчет того, чтобы отдохнуть с молодежью?

Андрюха сразу понял намек, вытащил из тумбочки нашу бутылку «Havana Club» и налил стакан. Взяв стакан в здоровенную неполнопалую лапищу, хозяин сказал:

— Давайте выпьем за вас, за молодых. Вы еще нам очень понадобитесь, — и потянулся стаканом ко мне.

Посмотрев в глаза этому человеку, которого я в первый и последний раз видел не на экране телевизора, я сказал как Штирлиц:

— Прозит, Борис Николаевич!

Глядя на могилы на солдатских кладбищах или на «аллеях бандитской славы», или даже вглядываясь во вполне благополучные, но полные какой-то животной, скотской тоски лица моих бывших коллег по русскому року, я понимаю теперь, зачем мы им понадобились.


Не буду врать — я не знаю, кто первым догадался, что «русским роком» можно воспользоваться (впрочем, как и всеми другими проявлениями социальной самодеятельности молодежи). Если пофантазировать, можно представить тайный визит Яковлева в Париж к стареющему Ги-Эрнст Дебору. За бутылкой вина забытый всеми ситуационист дает уроки detournement начинающему прорабу Перестройки. А десять лет спустя, осознав, чего натворил, Дебор пустил себе пулю в лоб. Порекомендовал же другу Саше обратиться к Ги еще во времена канадские некий Ламборн Уильсон — он же вручил перспективному партократу засушенные куриные ноги и научил, как наложить на мавзолей заклятие черного джинна.

Так оно было или как-то иначе, но все последующее оказалось триумфом вовсе не скучного кальвинистского неолиберализма, как наивно полагают многие, а именно Ситуационизма. Ни одно другое историческое движение не пользовалось техникой апроприации в таких масштабах. Все пошло в топку паровоза, увлекающего за собой «поезд в огне», — красные знамена и царские штандарты, унылое недовольство стоящего в очереди за водкой обывателя и суконные инвективы вермонтского занародстрадальца. Попали в нее и мы грешные. И нельзя сказать, чтобы нам это нравилось. С самого начала взаимного доверия не было ни на грош — а откуда бы ему было взяться? Слишком свежи были воспоминания о том, как те же люди, что теперь чуть ли не носили нас на руках, не давали нам ходу (никогда не забуду дрожащую руку Бурбулиса, которой он, услужливый как гарсон, разливал портвейн по стаканам в гримерке, уговаривая перед концертом господ музыкантов поддержать со сцены его кандидатуру.)

Видеть это было, безусловно, противно, но мы утешали себя тем, что нас, судя по всему, боятся. Выпускают пар в свисток, чувствуя свою историческую вину. И, на уровне рядового цыпленка, возможно, оно так и было. Но где-то в штабе удовлетворенно повторяли заученную на лекциях по истории марксизма бернштейновскую максиму «Движение все», заканчивая ее «а цель определяем мы».

Еще мы утешали себя тем, что сами не лжем. «Мы ждем перемен» — разве это не так? «Скованные одной цепью» — разве это не очевидно? «Твой папа — фашист» — а кто же он еще? Мы были слишком наивны, чтобы понимать: будущее принадлежит тому, кто владеет монополией на интерпретацию настоящего. «Мы ждем перемен», — пел Цой, а какой-нибудь Черниченко объяснял каких именно. «Скованные одной цепью», — пели мы, а какой-нибудь Коротич объяснял, что речь идет о шестой статье Конституции. «Твой папа — фашист!» — вещал Борзыкин, а «Новый мир» объяснял: да, таки фашист, потому что в детстве плакал, узнав о смерти Сталина.

Мы приезжали в Москву — и нас тут же, как кита рыбы-прилипалы, облепляли незнакомые нам благожелатели. Одни просто хотели заработать денег, и эти были самые безобидные. Другие же самозабвенно ваяли идеологические основания нового режима: «Как трудно быть молодым», «Маленькая Вера» (действительно, маленькая) — что там еще? «Любера»? «АССА»?

Третий Рим всегда прикармливал клиентелу из идеологических лакеев и проституток, находящихся в постоянном творческом поиске высоких покровителей. С падением советской парадигмы наступило их осевое время. И время нашего Позора. Хотя внешне оно и выглядело временем нашей Славы. Многие — самые чуткие и хрупкие — начали умирать под занавес восьмидесятых. Другие предпочли воспользоваться предложенной Гребенщиковым формулой «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет», хотя время для предательства каждый выбирал сам. У кого-то оно наступило в 1993, у кого-то — в 1996, а у кого-то — в 2005-ом.

(продолжение следует)

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

+ ещё от первого автора:

101 ПРАВИЛО ЖИЗНИ, ПОВЕДЕНИЯ И ВЫСКАЗЫВАНИЙ НАСТОЯЩЕГО ИСПОЛНИТЕЛЯ РУССКОГО РОКА
(2004)

Спойлер

101 ПРАВИЛО ЖИЗНИ, ПОВЕДЕНИЯ И ВЫСКАЗЫВАНИЙ НАСТОЯЩЕГО ИСПОЛНИТЕЛЯ РУССКОГО РОКА
По немногочисленным, но настойчивым просьбам ряда трудящихся, выкладываю в LJ/ЖЖ сии правила, некогда напечатанные в несколько редактированном (цензурированном?) виде в журнале "PLAY" №20 (55), декабрь 2004.

©2003-2004 Всеволод Баронин. Спасибо за неоценимую творческую помощь Андрею Андерсену, Евгению Володину, Владимиру Елбаеву, Алексею Заикину, Марии Коротковой, Юлии Кравченко, Ивану Лебедеву, Александру Лоевскому, Владимиру Львову, Игорю Михайлину, Елене Рожновой, Дмитрию Сильянову, Ольге Улантиковой, Николаю Фандееву, Андрею "Archont" Федоренко.

1. Никогда не слушай никакой музыкальный материал, за исключением собственного.

2. Говори, что ты не слушаешь чужой материал, поскольку ты не хочешь быть плагиатором.

3. При этом абсолютно все твои песни должны быть сильно ухудшенными копиями хитов "Мумий-тролля", "Агаты Кристи" или других титанов "русского рока". Не стесняйся! Стянули же "Би-2" свой главный хит "Полковнику никто не пишет" у "Аквариума" ("16 голых баб").

4. Именем твоей группы должен стать перевод названия какой-нибудь очень известной иностранной рок-группы. Примеры из жизни: "Жуки" (очевидно, The Beatles) и "Звери" (Animals). Значит, твоя группа должна именоваться "Катящиеся камни" или "Свинцовый дирижабль". Если же кто-то укажет тебе на украденность названия, говори, что это очень прикольно, а иностранные группы в России все равно никто не знает и они никому не нужны!

5. Возраст менеджера твоей группы - не более 20 лет, потому что те, кому за 20 - старые козлы, и они просто не въезжают в модную музыку твоей группы!

6. Если твоя группа сыграла до подписания Крутого Контракта более одного концерта, то оставь надежду стать звездой: настоящие Звезды Русского Рока рождаются только на пустом месте.

7. Все положительные качества своей музыки и своей рок-группы ты должен описывать только словами "круто" и "прикольно" в различных превосходных степенях. Также более чем желательно использование к месту, а чаще - совершенно не к месту приставки "супер-".

8. Иностранную рок- и поп-музыку слушают только те, кто не является патриотами России.

9. При этом никогда не называй Россию Россией. Говори так: "эта страна" (не догадываясь, естественно, что это просто калька с английского устойчивого выражения "this country").

10. Джаз - это музыка для старых козлов.

11. Глэм-рок - это музыка для пидоров. Ты посмотри, в глэмовых группах все музыканты выглядят КАК БАБЫ!

12. Ни в коем случае не имей специального сценического костюма. Специально для сцены одеваются только пидоры!

13. Лучше всего, если на сцене ты будешь одет в растянутый свитер со следами прилипших к нему яичниц и каш, совершенно грязные джинсы и убитые ботинки. Это круто, потому что так одевался Курт Кобейн!

14. Курт Кобейн был главным западным рок-музыкантом, потому что он был бунтарь.

15. И оттого его убили проклятые буржуи с его фирмы грамзаписи.

16. Лучшие зарубежные рок-группы - это Nirvana, потому что они были бунтари, и The Beatles, потому что у них песни "душевные и непростые".

17. Про другие иностранные рок-группы ты смело можешь ничего не знать.

18. Панк-рок? Что это такое?? И кто это - какие-то Sex Pistols???

19. Хэви-метал - это музыка для прыщавых подростков и "юношей с седыми висками", а также для "фашистов и реакционеров".

20. Europe и Bon Jovi - это хэви-метал для глупых школьниц, понял?!

21. Самая страшная хэви-группа-мира - Metallica.

22. Самая плохая отечественная рок-группа - это "Ария", потому что она играет хэви-метал.

23. Любую иностранную хард-н-хэви-группу ты должен сравнивать только с "Арией". Например: "Я тут ходил на концерт Def Leppard - это скучно и неинтересно, музыка для подростков, прямо как "Ария".

24. Если ты как-нибудь с полгода жил за границей, то рассказывай всем, что у тебя была там чрезвычайно популярная на андерграундном уровне англоязычная рок-группа, игравшая готик-рок.

25. Хотя что это такое - готик-рок???

26. О готик-роке ты знаешь только следующее: главная готик-роковая группа мира - это HIM.

27. А поклонники готик-рока - страшные люди. Они "слушают группы, похожие на Rammstein" и все являются "гомофобами и фашистами" ((c) Капа Деловая, 2001).

28. Вся электронная музыка, в том числе техно, - это исключительно круто, модно и продвинуто.

29. Было бы хорошо, если бы на какую-нибудь из твоих композиций сделали Настоящий Модный Электронный Ремикс.

30. Прогрессив - это тоже такое особое техно. Никакого прогрессив-рока не существует, потому что ты о нем даже не слыхал.

31. Если о твоей группе скажет хоть слово Илья Лагутенко, то можешь смело всем рассказывать, что твой новый альбом записан в Лондоне.

32. Более того - в любом случае твой новый альбом записан в Лондоне!

33. Хотя он записан в лучшем случае на саунд-студии "Мосфильма".

34. При всех ссылках на Лондон ты не то что не можешь читать и разговаривать по-английски - ты не должен знать на этом противном вражеском языке ни единого слова. (см. пп. 24, 31 и 32)

35. Лучшая в мире радиостанция - "Наше радио".

36. Лучший в мире музыкальный критик, и вообще человек С САМЫМ БЕЗУПРЕЧНЫМ МУЗЫКАЛЬНЫМ ВКУСОМ - начальник "Нашего радио" Михаил Козырев.

37. Лучшая в мире музыкальная газета - "Московский комсомолец", точнее - ее полоса "Мегахаус".

38. Лучший в мире пишущий музыкальный журналист - Капа Деловая (Виктория Лукьянова) из "МК".

39. Лучшая в мире фирма грамзаписи - Real Records. Но ты произносишь название так же, как и большинство в тусовке: "Реал Рекордз".

40. И никогда не говори "фирма грамзаписи"!!! Говори только "студия". Например: "Мы выпустили чумовейший альбом на студии "Реал Рекордз".

41. Твоя главная задача и цель жизни - "борьба с попсой до победного конца" ((c) Тутта Ларсен, 1997).

42. Твоя самая высокая мечта - выступить хедлайнером фестиваля "Мегахаус" на ежегодном празднике газеты "Московский комсомолец". Или, на худой конец, открывать очередной фестиваль "Максидром". Или выступить на сцене "НАШествия", в конце концов...

43. А еще будет очень хорошо, если твою группу пригласит сниматься в свой Серьезный Художественный Фильм какой-нибудь Гениальный Молодой Режиссер. Неважно, что участие твоей группы в фильме ограничится 20 секундами попадания в кадр за 3-4 приема и аналогичным куском какой-нибудь песни...

44. Необходимо ходить на все телевизионные ток-шоу с любой тематикой (особенно круто попасть на "Большую стирку"!) и постоянно мелькать там в кадре с идиотскими высказываниями.

45. И вообще, появление на телевидении гораздо важнее концертов и работы в студии!!!

46. В идеале ты не должен посещать никакие концерты, кроме своих собственных.

47. Зато ты должен быть постоянным гостем на "презентациях с началом в 01.00" в "модных столичных клубах".

48. В песне главное - не мелодия, и не аранжировка, и не навыки пения и игры на инструментах, а слова. Поэтому твоя группа репетирует лишь накануне Особо Ответственных Выступлений - например, на фестивалях "Максидром", "Мегахаус" или "НАШествие".

49. В твоих песнях не место инструментальным соло, потому что для этого музыканты должны уметь играть и, вообще, текст важнее музыки (см. п.48)!

50. Если твой гитарист вообще не умеет играть на инструменте, то рассказывай всем, что он "просто любит фанк".

51. При этом думай, что фанк - это материал Red Hot Chili Peppers.

52. Постоянно рассказывай о том, что ты своими песнями продолжаешь традиции шестидесятников. При этом знать, кто такие шестидесятники, тебе совершенно не обязательно.

53. Говори, что все основы настоящего русского рока заложены отечественной "авторской песней".

54. И вообще, первым русским рокером был Владимир Высоцкий!

55. Но главным достижением отечественной музыкальной культуры XX века все-таки является блатная песня.

56. Алла Пугачева - это Живая Легенда Отечественной Эстрады.

57. Поэтому ты мечтаешь сделать кавер-версию какой-нибудь из ее песен.

58. А еще было бы круто принять участие в "Рождественских встречах Аллы Пугачевой" - твою группу тогда показали бы по телевизору!

59. Иосиф Кобзон - это самый большой Профессионал отечественной эстрады.

60. Вокально-инструментальные ансамбли 70-х - они такие прикольные! Потому что их песни нравились нашим папам и мамам!

61. Поэтому мы просто обязаны записать кавер-версию песни года эдак 1975-го каких-нибудь "Веселых гитар"!

62. Пункт для особо продвинутых: отечественные группы "Автограф" и "Диалог" были отвратительны. Они пели "разрешенные тексты", а их музыканты умели хорошо играть! Как это было мерзко!!!

63. "Машина времени" была продажной с самого начала карьеры, потому что они в 70-е годы пели песни, непонятные современной молодежи.

64. Борис Гребенщиков - это Бог (БГ) и Гуру.

65. Борис Гребенщиков первым стал писать тексты, которые представляют собой Высокую Поэзию.

66. Виктор Цой был и остается первым и последним рок-героем отечественной сцены.

67. Ты должен стремиться к такому же мрачному имиджу, как у Виктора Цоя.

68. Ты должен писать такие же песни, как и Виктор Цой.

69. При этом ты не должен догадываться, что "Кино" - музыкально-исполнительская калька с Sisters Of Mercy и The Mission. (см. п.1)

70. Лучший отечественный поп-проект - это "Тату", потому что они добились известности за границей и у них "провокативный имидж".

71. На "Фабрике звезд" отбирают дейcтвительно лучшие молодые дарования, ведь больше им негде показать свою одаренность.

72. И вообще, было бы прикольно записать дуэт с кем-нибудь из победителей "Фабрики звезд".

73. Но еще лучше - записать такой дуэт со всем известной поп-звездой!

74. В видеоклипах твоей группы обязательно должна фигурировать Рената Литвинова, о которой ты должен непрерывно сообщать в интервью, что она "божественная актриса", а также герои сериала "Бригада" и фильма "Бумер".

75. Поездки в турне "губят творческий процесс" ((c) В.Бутусов), и поэтому твоя группа не выступает нигде далее Москвы.

76. Впрочем, твоя группа вообще не может ездить в турне, поскольку музыканты так и не научились играть (см. п.48), а у группы нет настоящего менеджера (см.п.5).

77. Источники финансовых поступлений твоей группы - исключительно денежные взносы вашего Спонсора.

78. При этом твоя группа должна отказываться играть на вечеринках и попойках у Спонсора, потому что там престарелая, по меркам твоей группы, публика требует песен каких-то неизвестных лично тебе "Слэйд" и "Дип Пёрпл".

79. Ты общаешься с журналистами исключительно короткими небрежными фразами, которые ты сам считаешь афоризмами.

80. Само слово "афоризм" ты узнал только позавчера вечером, когда девочки из твоей PR-службы сообщили тебе, что "на следующем интервью ты должен изъясняться с журналистами исключительно при помощи афоризмов".

81. При раздаче интервью ты прекрасно знаешь, что и вопросы журналиста, и твои ответы заранее написаны твоей PR-службой.

82. При этом веди себя так, как будто вопросы застают тебя врасплох.

83. Главное в интервью, особенно в прямых эфирах на радио - побольше мата! Это круто, понял?!

84. Если тебе позвонил по телефону журналист, ты должен для начала закатить истерику минут на 10, допытываясь со слезой в голосе, "кто тот мерзавец, кто дал тебе мой хорошо засекреченный телефон". Затем, если журналист начнет задавать вопросы о творчестве, пренебрежительно отвечай, что журналисты должны писать не о музыке, а о твоей квартире и машине.

85. Хотя у тебя, естественно, нет собственной квартиры, а на модные тусовки ты ездишь общественным транспортом. Если же тусовка особо модная - то тебя подвозит на Фирменной Тачке кто-нибудь из окружения Спонсора, либо ты приезжаешь на лимузине, нанятом Спонсором.

86. Интернет - это продукт всемирного заговора против России.

87. Слушать и иметь CD дома - это не круто. Круто слушать музыку только в виде mp3-файлов, и лучше всего на компьютере.

88. И эти mp3-файлы должны быть скачаны из Интернета, хотя он весь такой насквозь вражеский! (см. п.86)

89. Иметь бытовую Hi-Fi или Hi-End звуковую аппаратуру - удел "новых русских".

90. Поэтому у тебя дома из бытовой звуковой аппаратуры - в лучшем случае мини-центр.

91. Нет, у тебя нет и мини-центра! Ты слушаешь музыку только с помощью компьютера! (см. п.87)

92. А если у тебя нет и компьютера, ты слушаешь музыку исключительно через наушники посредством плейера с совершенно убитых кассет.

93. Свои отношения с поклонниками ты должен описывать исключительно в следующих выражениях: 1. "Я ненавижу своих фанатов!"; и 2. "Боже, ка-а-ак мне надоели эти толпы фанатов у служебного входа после концертов..."

94. Хотя эти люди "у служебного входа" в основном вовсе и не фанаты, а те, кому пару лет назад ты задолжал различные суммы в пределах $200...

95. Для тебя и твоей группы главное - записать свой первый альбом, куда войдут ваши Главные Хиты, которые ты еще до выхода альбома будешь называть Легендарными (а еще лучше - Культовыми или Знаковыми) Песнями Поколения.

96. Твой второй альбом должен состоять примерно из 10-12 ремиксов Самого Главного Хита с первого альбома и пары-тройки песен, записанных тобой под расстроенную гитару на кухне у соседа в нетрезвом виде лет эдак пять тому назад.

97. А твой третий альбом - это просто переиздание первого, где первым и вторым треками стоят твои Совершенно Новые Великие Песни.

98. Причем эти две песни ты должен сочинять и записывать как минимум в течение трех лет.

99. Выпустив три альбома, ты должен сделать Официальное Заявление о том, что твоя группа распадается "по причине творческих противоречий", и ты начинаешь Сольную Карьеру с "по-настоящему профессиональными музыкантами".

100. В то же время ты должен рассказывать во всех интервью, что группа распалась оттого, что все ее участники - кроме тебя самого, естественно - отвратительные непрофессиональные музыканты и полное дерьмо как люди (варианты - алкоголики, наркоманы, etc. etc.).

101. Хотя на самом деле группа распалась из-за того, что вы смертельно надоели Спонсору, и он отказался давать вам денег "на творчество"... Твоей карьере может наступить конец... О, несчастливчик!

P.S., или п.101 на "бис": Если ты достиг в своей карьере Настоящего Исполнителя Русского Рока п.101 из вышеприведенного списка, найди нового лоха-спонсора, разведи его на деньги и вновь начинай с п.1...

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ МУМУ
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТВ-КОНЦЕРТУ ГРУППЫ "СПЛИН"
(1998)

Спойлер

Прошло десять лет. Ничто не изменилось.
Статья про «электрическое муму», напечатанная в газете "Джокер-МК" 31 мая 1998 г. Прошу читать.

ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ МУМУ
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТВ-КОНЦЕРТУ ГРУППЫ "СПЛИН"

"Страна наша богата талантами..." – написал дюжину лет назад музыковед Аркадий Петров в аннотации к дебютному альбому нижегородского арт-рокового состава "Горизонт". Бездарностями, увы, она гораздо богаче. Но сегодня мы оставим в покое уже вертящуюся волчком от постоянных нелицеприятных упоминаний росэстраду и обратим наше суровое лицо в сторону отечественной профессиональной рок-сцены. Простите, "русского рока"...

В веселое время мы, однако, живем! Я бы сказал – в весьма продуктивное: что ни месяц, так новая суперзвезда росэстрады или новые герои рок-н-ролла. Или легенды русского рока – называйте их, как вам угодно. Это вам, ребята, не гнилой запад, где Король рок-н-ролла был всего один – и тот уж двадцать лет назад как помер.

Как-то бессмысленно напоминать сотрудникам наших СМИ, что группа, выпустившая три низкобюджетных альбома и известная только в пределах своей родины, героями рок-н-ролла называться не может. Ан нет – вся Первопрестольная уклеена плакатами: "Сплин" – новые герои рок-н-ролла". Прекрасно понимаю, что кому-то очень хотелось бы, чтобы слово "Сплин" было написано еще и на заборе – ан нет, там, помимо слов народных, водятся только имена Manowar, Helloween да Onyx. Но ничего: открываю серьезное околополитическое издание, мнящее себя айсбергом журналистики, и там мне объясняют, что "Сплин" – это рок-группа "со своим стилем" для среднего класса. Включаю "Диск-канал" – а там восторженные поклонницы "Сплина". Переключаю на другой канал – а там концерт! Их же.

Интересно получается: в последнюю пятилетку властителями дум совсем уж ни в чем не разбирающейся (а по чьей вине?) части молодежи с подачи СМИ становятся коллективы, доводящие отсутствие собственной стилистики до абсурда. Вы только вспомните – "Агата Кристи", "Чиж и Ко.", "Свинцовый туман", "Мумий-тролль", "Грин Грей", а теперь вот – "Маша и медведи" да "Сплин". Конечно, и у патриархов русского рока дела с художественным самоопределением обстояли (и обстоят) не лучше, да не о них сегодня речь. Ясно, что творческая молодежь слушала в своей жизни исключительно записи отечественных рок-ветеранов, и прав был один старший товарищ, еще доброе десятилетие назад предупреждавший меня: "Смотри, доживем мы еще до появления таких местных рокеров, которые будут спокойно творить, не ознакомившись ни с одной зарубежной записью, а наслушавшись вот этого... электропесен о гласности, перестройке, наличии бюрократов и отсутствии колбасы!" К тому же родные журналисты весьма долго уверяли музыкантов и их поклонников, что рок – явление не музыкальное-художественное, но социальное, и главное в нем – не энергетика и мелодика, а меткие и острые (в духе КВНа 33-й руки) тексты, в результате чего сами музыканты в этот бред уверовали. Крепко и на всю жизнь, а примеров – не счесть: от "Гражданской обороны" до "Ляписа Трубецкого". Вот и творит теперь молодое рок-поколение на таком интересном фундаменте, но то, что у них получается, не имеет ни малейшего права называться рок-музыкой. Больше всего это похоже на некое аморфное электрическое муму.

Да и не только в отсутствии стилистики и примате текста над музыкой речь: в конце концов, заморский бритпоп – тоже какая-то безвкусная жвачка с натужными псевдоюмористическими словами, только части англичан, потребляющих вредные для здоровья стимулянты (да еще отдельным модным персонажам в России) и интересная. Но ведь, ребята, и вокально-инструментальное мастерство не мешало бы оттачивать, и мелодии запоминающиеся писать, и играть так, чтобы энергия со сцены перла, подкрепленная собственными эмоциями! А вот этого не будет: русский рок не предполагает наличия этих компонентов, без которых бренчания-стучания рок-музыкой называться не могут. Обратите внимание: самая веселая в мире разновидность рок-н-ролла, известная как "глэм-рок" и наиболее полно претворяющая в жизнь лозунг "This is music, this is fun, this is rock'n'roll!" у нас отродясь не культивировалась. Потому что музыка радостная и эмоциональная оченно. Аналогичная же история с AOR'ом. Мне возразят: у нас была мрачная предыстория, когда наши песни жили на кухнях (очевидно, под раковинами – как тараканы). Вот на кухню и шли бы, и дальше нее со своими песнями не высовывались! Да и когда у местных легенд рок-н-ролла на концертах перла энергия? А никогда. Вспоминаю собственный шок, полученный в 1983 г. путем посещения выступлений столь прославленных ныне "Центра" и "Аквариума": оказалось, что суперзвезды тогдашнего андерграунда играли хуже не то что филармонической эстрады средней руки, но даже зеленоградских групп, в конце 70-х развлекавших автора на танцах в его родной школе. В школе-то в персонажей, игравших на уровне сегодняшних звезд русского рока кидали, помнится, ботинками. Но... кто не умел играть – вошел в отечественную рок-историю, а настоящие мастера своего дела – "Автограф", "Диалог", "Гулливер", "Шах", "Альянс" и "99%" – так и остались за ее бортом.

Да, песни с кухни празднуют победу: каждая кухарка может управлять государством, и каждая кухонная (кухаркина?) песня может стать общенациональным хитом. Андерграунд теперь – в авангарде, настоящие профессионалы – в андерграунде. У автора часто спрашивают: осталась ли надежда на то, что отечественным рок-музыкантам будет суждено не только продемонстрировать местной публике, что такое – настоящий рок, но и гордо поднять знамя российского (а не "русского") рока на мировых просторах? Да, надежда есть, и у нее есть конкретные имена. Это, во первых, москвичи – прогрессивный спид-металлический квинтет Archontes, в техническом отношении представляющий собой лучший отечественный состав со времен "Автографа" и имеющий все данные для прорыва на дальневосточный рынок, а также достойнейшие продолжатели дела дуэта "Новая коллекция", трио D.E.V.A., безупречные авангардные металлисты (пардон за определение, ребята!) End Zone, симфо-трэшеры Ens Cogitans, дум-прогрессивисты Mental Home и веселушные, чисто лос-анжелосские глэм-рокеры Foxy Tricks. За пределами Москвы – гениальная гомельская группа языческого готик-метала Gods Tower, эклектичный состав Moonhouse из Смоленской области да весьма компетентная готик-металлическая группировка из Поволжья, в которой хочется выделить нижегородцев Gothic Castle. Увы, мало кого из представителей СМИ волнует факт наличия этих коллективов ("не по-русски поют!") – а ведь, к примеру, у End Zone и Gods Tower уже вышло по паре CD... И именно эти группам предстоит нелегкая задача вытаскивания отечественного рока из того болота, в котором он оказался не по собственной (ой ли?) воле. Вот оно – настоящее лицо отечественной рок-сцены второй половины 90-х, и неужто непонятно вам, разъевшиеся не по годам выпускники спецшкол, ставшие ныне музредакторами теле- и радиоканалов, что современный рок – это не только бритпоп, хардкор и поп-техно в дрянной кухонной интерпретации, а отечественная публика – дура в гораздо меньшей степени, чем вы о ней думаете?

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

Led Zeppelin как новая, молодая и никому не известная группа.
(1999)

Спойлер

Led Zeppelin как новая, молодая и никому не известная группа.
У нас кое-где распространено мнение, что в отечественной музыкальной журналистике работают потрясающие профессионалы. Пару слов об уровне этих "профессионалов"...

В августе 1999-го мне неожиданно позвонили из редакции только-только создававшегося тогда журнала "Неон" (о котором я в тот момент вообще ничего не знал) и в сильно любезных выражениях пригласили к сотрудничеству: "Нам нравится, что и как вы пишите в "Джокере-МК"..." и далее в том же духе.

Хорошо, написал я им некоторое количество более-менее попсовых новостей, среди которых затесалось что-то о песенном наследии The Beatles и об очередных проектах работы Джимми Пейджа с Робертом Плантом. Сдал я эти новости и уехал на неделю в Копенгаген.

Когда я приехал и в очередной раз появился в редакции, то власть там уже сменилась. В меру застенчивых молодых людей, некогда делавших журнал "Алла", сменили персонажи, приведенные туда, очевидно, административной группой проекта - усатыми мужиками с внешностью украинских полковников в отставке. За столом главного редактора восседал сильно пидоватый молодой человек в кожаных штанах в обтяг и майке-сетке. Не поздоровавшись и не представившись, он пригласил меня сесть к столу. И вот какой состоялся у этого пидораса замечательный монолог:

- Вот вы написали нам новости о каких-то несовременных и никому не известных артистах! Ладно, я о группе The Beatles еще слыхал, что были такие (!!!), но что это за музыканты из какой-то группы Led Zeppelin? Наверное, это очень молодая (!!!) и никому не известная (!!!) группа? У нас в журнале нужно писать о популярных артистах, а вы пишите о никому не известных! Ладно, проверим по чартам продаж на Горбушке, может там эта молодая группа затесалась?

И на полном серьезе полез в какие-то бумажки (рассылавшиеся тем летом неким информагенством с потрясающим названием "СМИ"), которые повествовали о "продажах на Горбушке". Вестимо, там Led Zeppelin не попали и в Top-200, зато на первом месте стоял альбом Дианы Гурцкая.

Пидоватый юноша продолжал:

- Видите, эта группа на Горбушке не продается, значит ее никто (!!!) не знает и она никому не нужна.

Тут из соседней комнаты выкатилась толстожопая девица лет эдак 27-ми в мини-юбке и с внешностью базарной торговки, и со страшной силой начала блажить:

- Мы не можем с вами сотрудничать!!! Если вы не перестроитесь, и не будете писать материалов о Земфире и "Мумий-тролле", вам не место в нашем журнале!!! (И далее в том же духе.)

В ответ на вопли жирной мочалки (чье имя-фамилия для меня также остались загадкой) я холодно заметил, что не следует так орать на сотрудника газеты "МК", и мадам с несколько удивленным видом заткнулась. Не прощаясь, я покинул негостеприимные стены журнала "Неон", чтобы никогда туда не возвращаться.

Многие могут принять это повествование за придуманный мною анекдот, однако у меня есть как минимум 2 свидетеля - те самые Лариса Пальцева и Влад Бельченко, которые и приглашали меня в "Неон" и во время этого потрясающего разговора пристуствовали в той же комнате...

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[ooz2003]

+
2006-09-08
Роман Коноплев
Время протестовать и время добывать пищу

Спойлер

Время протестовать и время добывать пищу
Антиобщественный вызов, разрушение основ конституционного строя, нож в спину армии, неподчинение работникам милиции, оскорбление церкви, пропаганда секса, сатанизма, наркотиков и рокенрола.

Конец шестидесятых в США, или восьмидесятых в СССР, или начала девяностых в РФ… Рок и все вокруг него еще многократно взбудоражат умы социологов, и заставят их склониться над «первоисточниками». Ничего феноменально нового написано, конечно, не будет. Все, «кому следует», все давно разобрали по полочкам, сделали нужные выводы и использовали в нужных для себя целях энергетику молодежного бунта, грамотно расставив ловушки.

Фанаты и их кумиры рано или поздно образуют из себя замкнутую группу. Мини-церковь, которая может попытаться свергнуть Правительство. А может и не свергнуть, а наоборот, ни с того ни с сего, повзрослев, заняться воспитательной работой по пропаганде религиозных ценностей, подведя черту не только под протестом, но и под верой в самих себя. Фарисействующие идолы вызывают отвращение. Но из мини-церквей может спонтанно родиться еще одна РАФ. Или, быть может, ее адепты предпочтут сварить министра и прислать его жене уши. Сами мы еще этого «не проходили», но иногда кажется, что всё впереди.

Чтобы понять, что происходило в Америке в 1968-м, необязательно было владеть английским и глубоко разбираться в политике и мировых проблемах. Достаточно прокрутить пленки рок-фестивалей сорокалетней давности. Вглядеться в лица слушателей и исполнителей.

Государство очень грамотно через громоотвод спустило в бездну зачатки самого малого намека на любое разоблачение своей сущности. Всех, кого можно, использовали в виде кроликов на операционном столе хирурга. Сегодня мало кто знает, что Берроуз, Керуак, Кастанеда и многие другие являлись добровольными кроликами в одной из закрытых на тот момент программ ЦРУ по изучению влияния психотропных и наркотических веществ на сознание потенциальной жертвы. Ставили писатели на себе опыты. Результаты фиксировали. Отчеты сдавали. Все культовые авторы Америки шестидесятых — участники масштабного медицинского проекта спецслужб. Кому-то пришло в голову придумать таблетку для стирания памяти солдата во вражеском плену. Доктора, усиленно пичкая добровольцев галлюциногенами, искали слабые точки сознания для подавления воли. Высокопоставленный сотрудник правительственной организации, курировавшей этот проект, оказался жертвой шутки коллеги. Тогда представлялось смешным кому-нибудь из сослуживцев тайком подсыпать в чай ЛСД. Бедняга быстро покончил с собой в состоянии глубокой депрессии, которую не смог сам себе объяснить. Кажется, его несчастная вдова и дочь потом пытались судиться с Правительством.

Это внутри.

Снаружи — песенки про Отель Калифорния, Джим Моррисон и так далее. Почти боги. «Круче чем Иисус». Внизу грандиозная пирамида выросших в нормальных семьях мальчиков и девочек, которые вдруг стали дебилами. Ушли из дома, презрев семейные ценности, социальную конкуренцию…

Наверное, это тоже была «оранжевая революция». Когда слово, произнесенное с экрана телевизора, теряет, какую бы то ни было, практическую ценность. Когда оно перестает быть похожим на правду, и на дорогих обоях в некогда детской, проявляется Че. И совсем не понятно, кто кого «изучал» все эти годы, и оказывается, что кое-кому вовремя «делиться надо». Понимание того, что надо делиться и пытаться создать хоть некоторую социальную стабильность, приходит после нескольких стычек с полицией, где выбиваются зубы... И на смену всему этому былому безумию приходит наконец-таки ОНА. Упорядоченная и очень стабильная, жирная и долгая жизнь…

Мини-церкви нужны тем, кто их контролирует. Они определенным образом напоминают любую партию, как место где кто-либо, совсем не принципиально кто именно, предпочитает кучковаться. Глупо верить в то, что рокенрол разрушил СССР. Но, так получилось, что и рокенрол в стороне не остался. Передачи Севы Новгородцева, а, чуть позднее, «Вечерний Курьер» на общесоюзном радио с Шевчуком, Настей и так далее…

Во второй половине 1980-х они по-настоящему стали религией. Новой системой координат. В этой новой системе не было места для государства, слушателям «неправильной музыки» его невозможно было полюбить, поскольку олицетворяли его собой бритые мальчики, которые, как оказалось потом, «торчат от Кобзона и жалеют Му-Му».

Немногим раньше первые отечественные неонацисты были такой же контркультурой. Рафинированные юноши из обеспеченных московских семей, обтянутые в кожаные черные плащи, с аккуратной прической. Фанаты документального фильма «В 20 часов на площади Сан Бабила», с единодушным почти для всего советского общества осуждением нравов буржуазной Италии, после которого они себе и появились в Парке Горького. Тогда, до всяких перестроек, неонацистов по выходным били так же больно, как и волосатиков, те же самые круглолицые молчаливые парни из школы КГБ.

Русский рок стал религией миллионов.

Не обязательно тех, кто на концерты ходит. Просто кирпичик за кирпичиком создавался параллельный мир, в котором было принято мыслить антигосударственными категориями. Слишком очевидным оказалось, что, ничуть ни меньше чем американцев 68-го, родное государство советских граждан на… Всеми своими «успехами» и «достижениями», разделившими политическую элиту и весь остальной народ на два разнополярных лагеря.

Конечно, ниша общественного доверия свободной не бывает. В те годы мы все безоговорочно верили радио «Свобода» и русской службе «БиБиСи». И мой друг детства, предпочитавший значок с Лениным вешать на рубашку вниз головой, а красный галстук заматывать узлом на колено, помахав, как следует, саперной лопаткой в Тбилиси, весной 1992-го вступил в казачье ополчение ЧКВ и отбивал Бендеры у румын. Не забывая повторять, что пошел на войну он ни в коем случае не за Смирнова и не за советскую власть, а за «маму-анархию» и за независимое от румын Приднестровье. Его музыкальные вкусы активного слушателя Цоя, Кинчева и т. п. не предполагали любви к бюрократии в принципе. Впоследствии, когда болдинская осень русского рока уступила место совсем унылому кладбищенскому холоду, большая часть заслуженных кумиров молодежи, словно дряхленькая бабушка, засуетились поближе к Православию, монастырям и стали активно дружить с продвинутыми батюшками. Спасаться.

Но все это было в конце. А тогда, когда ломалась советская система, когда рушился Советский Союз, немногие из числа молодежи сильно об этом беспокоились. Не важно, кому какая сторона нравилась в августе 91. И тем, и другим ровно одинаково опротивел коммунистический клоповник. И здоровая альтернатива в виде русскоязычного рока лишь придавала законченные формы этой абсолютной ненависти. Даже там, где политикой не пахло вовсе. Соловьевская «АССА», «Два Капитана 2» Дебижева… Ненавистный мир ускользал куда-то, уходил из-под ног. Другое дело, что революция чистых идеалов и надежд обернулась войнами, повальным воровством, полнейшей нищетой и бесправием. Все это случилось в считанные годы. И, по вполне понятным причинам, былые кумиры об этом больше нигде не пели. Всем было приятно, и мучительно не хотелось обратно в курятник андеграунда. Программа «А», «Музобоз», гастрольные туры в странах Европы и США, увлекательные экскурсии в Тибет и далее… Какой тут, нафиг, социальный протест, да и удивительно было бы его оттуда ждать.

Как заявил году примерно в 93, по-моему, крематорий Григорян, «Сегодня нет русского рока, там окопались одни фашисты». Красно-коричневый реванш потерпел сокрушительное поражение по всем фронтам, и музыкальный не стал исключением. Новая Система оказалась гораздо продуманней предыдущей. Возможно, в том числе и благодаря мудрым консультантам откуда-нибудь из США. Полностью заблокированное медиапространство не оставило ни одно шанса новой контркультуре, гораздо более близкой по духу той, которая потрясла мир в конце шестидесятых. Ибо, конечно же, их «хиппи и так далее» не требовали ни демократии, ни колбасы. Скорее, социализма и справедливости. Нашим отечественным рок-музыкальным радетелям об аналогичных ценностях Система твердо указала место поближе к помойке. Российским обществом «русский рок последних времен» оказался хронически невостребован. И совсем не по той причине, что изо всех щелей музыкально льется потоками дерьмо. Дерьма и при совке кушано обывателем было сверх меры.

Возможно, смелость и решительность к социальному протесту рождается в хотя бы отчасти сытых обществах, каким являлся СССР. Когда же на смену прошлым кухонным измышлениям о судьбах отчизны пришло волчье время добывания еды, а любая попытка отвлечься от процесса выживания могла стать фатальной, не осталось ни малейшего шанса ни на сам протест, ни на сопереживания различного рода рок-исполнителям, обеспокоенным падением страны в глубочайшую пропасть. Да и, чего уж греха таить, качество и удобоваримость для рядового потребителя произведений от всех этих последних птенцов русского рока оставляли желать лучшего. Обыватель не догнал, и не схавал. То же меньшинство, понимавшее, о чем, собственно говоря, идет речь, раскачать общество на новый революционный бунт оказалось не в состоянии. Чуть позднее грамотно и вовремя созданный проект «Наше Радио» закатал в асфальт любой намек на социальную направленность, да, к тому же, вызвал отвращение и к поколению русского рока восьмидесятых. Просто задрала одна и та же пластинка старья год, и два, и три. Потребитель накушался, и переключился на толерантно и ни к чему не обязывающее мурлыкающее MTV.

Жив или нет русский рок сегодня? Сама постановка вопроса кажется мне абсурдной. Таким же образом можно обсудить, скажем, насколько «жив» в нынешних условиях Моцарт, Бах, Достоевский, Ницше. Все относительно. В конце концов, может быть, и нас уже давно нет, а, может, и не было вовсе. Мне глубоко безразлично, какое количество народа будет лет через десять слушать раннюю Агузарову, Майка Науменко, «Аукцыон», бардовско-бомжеватый цикл раннего Шевчука, Янку, Летова, Неумоева, «Теплую Трассу», «Чернозем», Башлачева и так далее. Совсем не важно, кто и как из вышеперечисленных и прочих им подобных, существует в физиологическом, да и личном плане. Кто «продался», кто спился, кто по монастырям катается, за какую там «партию» ездит агитировать по окрестностям, каких себе выбирает друзей, по каким дням заглядывает в Кремль, и когда последний раз посещал синагогу. На все это, граждане, следует нам решительно наплевать.

Русский рок состоялся как явление, приобрел полноценные форму и содержание, говорить и писать о нем можно бесконечно. Чтобы приобщиться к этому параллельному миру и пощупать его внутренности, достаточно прочитать побольше «нужной» литературы и превратить в притон собственную квартиру. Поселить туда человек двадцать хиппи, которые будут с утра до вечера спорить «о вечном» в промежутках между хапками травы. На кухне кто-нибудь сварит молоко, а кто-то обязательно принесет самогон. Для придания темноты ощущений люстру можно загородить пожелтевшим номером газеты «Штурмовик». В шабат кто-нибудь из присутствующих обязательно откроет бутылку вина и прочитает еврейскую молитву. И голос Майка Науменко со старой записи квартирника в стотысячный по счету раз повторит в перерыве между песнями: «Я не люблю людей, которые читают морали. По-моему морали нам и так читают, начиная со школы и заканчивая могилой…» А молодой Шевчук прохрипит в микрофон: «Давайте будем как будто мы все у меня дома. Как будто у меня на кухне. Которой нет. Рокенрол — это ведь не только барабаны. Смотрите, сколько рокенрола! Можно и без барабанов. Давайте слушать песни…»

А однажды утром, после фатально пробуждающего к жизни глотка Портвейна, кто-нибудь из присутствующих ополоснет себе лицо холодной водой, вырубит магнитофон, посмотрит в окошко просветленным таким взглядом, и произнесет членораздельно и не очень громко — «А ведь нас опять на…». И, после скоропостижной паузы, улыбнувшись туда же, куда-то в бездну окна, — «Давайте делать Революцию».

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

2006-06-02
Вадим Штепа
Звезда-Колобок

Спойлер

Звезда-Колобок
«Пусть горит звездою русский рок — круглый и простой как колобок…» — спел Бутусов в 1995-м году, накануне финального сворачивания «Наутилуса» в раковину. Звезда русского рока, как самобытного культурного явления, уже отгорала. А Колобок хрустел на зубах шоу-лис…

Он был испечен долетевшим сюда жаром западных «рок-революций» 1960-х — через десяток-другой лет после того, как там они уже остыли. Но это не было признаком «извечной российской отсталости», как говорят одномерные люди. Просто время здесь текло иначе. Рок-культура — а это не только музыка, но и слэнг, самиздат, особый «стиль жизни поколения» — возникла здесь не только как местный римейк англоязычных «основоположников». И эта «инаковость» началась не вчера. Если бы во времена Лермонтова были электрогитары, наверняка одним из хитов его группы было бы: «Нет, я не Байрон, я другой...»

Если в англоязычном роке (который, к слову, также существенно разделяется на английский «балладный» и американский «блюзовый») было важнее, как поют, то в русском — что поют. Поэтому те, кто умел только подражать, быстро облетели — они в прямом смысле «не находили слов». Такая уж она — «словоцентричная» русская культура — это можно по-разному оценивать, но рок, став ее частью, принял в преемство ее природу. Поэтому и вторым, необходимым корнем явления русского рока естественным образом стала поэзия и «бардовская» традиция — от Вертинского до Высоцкого. Когда же песенное слово утратило свою семантику, стало лишь частью «фона» — это означало вырождение русского рока в «рокапопс» (термин Ильи Лагутенко). Было и существенное мировоззренческое различие — если в среде западных «учителей» и кумиров доминировали «левые убеждения», то русских рокеров уже «зарубало жить на улице Ленина». И — подвигало к освоению иных ценностей, что выглядело порой весьма пикантно: солист, увешанный хиповскими фенечками, поднимает «боевой стяг внуков Святослава»…

Наиболее четкое определение места и судьбы русского рока дал один из его родоначальников (избравший ныне иное творческое амплуа) Илья Кормильцев: «Желание быть Другими — и держало на себе русский рок. Пока он был Другим, он и был русским. Когда Россия грезила иллюзиями своего пути на мейнстримовом уровне, сохранялось влияние советского наследия, была и особая музыка. Когда эта особенность разрушилась в общественном сознании, когда захотели стать, как так называемый цивилизованный мир — исчез и русский рок. Умер от внутреннего разочарования в самом себе».

Но пока русский рок был жив, он успел породить свои культовые группы — причем «культ» в данном случае также отличался от банальной «популярности» или результата «раскрутки», но восходил к прямому значению этого слова. Лидер культовой группы действительно наделялся публикой чертами бога, пророка, шамана… Показателен феномен современной «киномании», когда на питерском Богословском кладбище и у арбатской Стены днюют и ночуют те, кто родился уже после гибели Цоя. Хотя для людей их возраста сейчас, казалось бы, существует масса «более современных» развлечений…

Русские культовые группы вообще интересно соответствуют традиционной системе стихий. Так, солнечно-героическая символика «Кино» была, безусловно, огненной. Вероятно, именно этим вызвано притяжение к этой группе новых поколений меломанов, а также ее загадочная «неустареваемость». Ранняя, ураганная «Алиса» сама спела, что «наш дух — Воздух». Здесь можно отметить парадокс: Кинчев на самом деле куда более соответствовал революционным архетипам раннего христианства именно пока оставался «язычником», нежели когда стал транслятором консервативного пафоса официальной церкви. «Аквариум» по-прежнему пребывает в своей водной стихии — только магическая глубина, кажется, все более сменяется серфингом по океану постмодерна. Ну а «Гражданская Оборона», по ту сторону всяких идеологий бьющаяся с «мертвой хваткой Земли», — это вообще отдельная песня. Как, собственно, и порожденное этой группой движение «сибирского панка», которое в своих трансцендентных прорывах вышло далеко за самоцельный эпатаж английских изобретателей этого стиля…

Рок-Колобок катался по России континентально, повсюду обретая разные формы. В русском роке спонтанно сложились три «столицы», стилистика которых существенно различалась. Это — Сибирь (собирательно, от Тюмени до Читы), где рок-стихия сплавилась с местным, первооткрывательским или шаманским (или с тем и с другим вместе), менталитетом. Это — Питер, транслировавший европейские смыслы и стили, хотя и по-своему их преломлявший. Не случайно, кстати, что русская «рок-революция» 1980-х началась именно в Питере, москвич Кинчев и уфимец Шевчук прогремели на всю страну именно отсюда, так что исторические учебники ошибаются — это город не «трех», а уже четырех революций. И это — Урал (точнее, Екатеринбург), чья эстетика балансировала между «питерской» и «сибирской», «слишком философская» для Питера и «слишком социальная» для Сибири…

Номинальная же столица России «рок-столицей» так и не стала. Цой однажды указал причину: «В Питере рок делают герои, а в Москве — шуты». Москва стала скорее столицей шоу-бизнеса, который и перемолол нашего Колобка своими «форматами». Именно на московских «фабриках звезд» случилось полное опопсовление русского рока — это слово надо понимать не стилистически, а ценностно, как утрату рокерами своего «мессиджа». Если во всех рок-революциях именно этот «мессидж», трансляция уникальных смыслов, является главным, то в рамках сугубо развлекательного шоу-бизнеса он уже излишен — и даже выглядит как помеха возможной «раскрутке». Такая ситуация у «дедушек» русского рока порой вызывает настоящий крик души: «Где бы я не бывал в России, я всегда бросаю клич — ребята, давайте жить в России без Москвы! Давайте культурно от нее дистанцируемся и создадим движение, которое так и назовем — «Россия без Москвы». Не надо плясать под их дудку, московская дудка одна — это доллар, свернутый в трубочку».

Историческая роль русского рока странно, порой до буквальности похожа на ту, которую в свое время сыграли поэты «Серебряного века». Тогда многие, подобно Блоку и Маяковскому, поначалу звали «слушать музыку революции!» — пока сами не оглохли от ее скрежета… Трагическое прозрение русских рокеров, также поверивших в «перестройку и реформы», показала группа «Телевизор», считавшаяся в свое время в питерском рок-клубе едва ли не самой «революционной»:

В эту ночь, когда на небе не видно ни одной звезды,
Я завидую тем, кто решил и ушел молодым.
И душа была цела, и болела, и рвалась к небесам.
Казались чистыми мысли и смелыми глаза.
Кто же знал, что не бывает земляничных полян навсегда?
Там теперь гуляет молодая золотая орда.
Там теперь супермаркеты, в продаже всё для игры.
Мамы-полуфабрикаты, дети-гамбургеры.

По аналогии с «Серебряным», эпоху русского рока можно уподобить «Бронзовому веку». Именно тогда поэзия переплелась с музыкой бронзовых струн. И неслучайно гимном этой эпохи стало «Время колокольчиков»…

Но теперь наступил уже «Железный век». «Железом» на сленге называется компьютерная техника, которая все больше используется и в музыке. Причем не только для ее обработки, но и для создания. Феномен сетевой эпохи: владение относительно несложными трекерами и подобными программами становится даже более массовым, чем некогда гитарой. Авторы этой музыки охотно и бесплатно обмениваются своими творениями в Интернете — тогда как осолидневшие рокеры проявляют повышенную заботу об авторских правах. Кроме того, и само производство рок-музыки, в отличие от «гаражно-подпольных» времен, требует все больше инструментальных, студийных и «раскруточных» затрат — если, конечно, группа не желает играть только для себя. Все это постепенно приводит к тому, что рок становится занятием весьма профессиональным и даже элитарным, что, конечно, улучшает его исполнительское качество, но лишает качества иного, с которого он и начинался, — неформального молодежного творчества. Впрочем, в условиях того, что ныне льется из музыкальных каналов, даже такие профессиональные, европейского уровня команды, как «Оргия праведников», вновь ощущают себя «андеграундом»…

После «Железного века» циклически должен последовать новый «Золотой». Каким он будет в русской музыке? — «роком» ее уже вряд ли можно будет назвать. Скорее всего, им станет синтез электронных технологий и этнофольклорных реконструкций — на всем пространстве российского континента. Такие команды уже есть — от карельских («Мюллярит») до тувинских («Ят-ха»). Может быть, они и испекут нового Колобка, который будет неуловим для переработки централизованными «форматами» — как и всякое живое творчество…

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

2006-06-09
Владимир Можегов
Бронзовым мальчикам железного века…

Спойлер

Бронзовым мальчикам железного века…
Самый трудный вопрос — а что это, собственно, такое было? Обильные (особенно в последнее время) статьи вызывают скорее досаду — все вроде на месте, но что-то не так… Ну да, социальное явление, да, борьба с системой, даже контр-культура — да… Музыка? Поэзия?… Все равно, не сводится… Даже плюс духовность… Даже минус моральное разложение и анархизм…

Вадим Штепа назвал рок — бронзовым веком русской поэзии. Мне и самому приходило такое в голову, да и, думаю, многим. Подозреваю, что, в конце концов, под этим ником он и войдет в историю…

Но будем последовательны. Серебряный век — явление социальное? общественное? политическое? — Нет, конечно, это духовный ренессанс на тектоническом сломе эпох. Если угодно, революция. Если угодно — страсть… С неизбежной гибелью одряхлевших и рождением новых, юных богов. С жаждой новой жизни и выходом за пределы…

А чтобы окончательно утвердится на культурных основаниях, позволю себе рискованное сравнение с древнегреческой трагедией. Со всеми поправками на тысячелетия.

Для полисного древнегреческого гражданина трагедия была большим, чем искусство и большим, чем культ. Это был — катарсис. (Эскулапы даже прописывали трагедию в качестве лекарства). Причем, катарсис общественный. Афинский амфитеатр (вмещавший практически все свободное население города), на несколько часов становился единым телом, единым сопереживанием, единым потрясением, единым ответным воплем тому, что происходит на дне сцены, нет — на дне души… С ее последними неразрешимыми вопросами и с последней невозможностью их разрешить… — Общее горе, акт очищения…

Это была церковь — не как политический или социальный институт, но как единая боль единой больной души… Только боль, беда, правда, любовь и жизнь целого поколения, — как сказал бы древнегреческий Юрий Шевчук… — эпос второй половины ХХ века…

***
Если угодно, это было протохристианство — славное язычество. Не то мрачное, гранитное, с Совдемонами-Главками, идолищами ГУМа, ЦУМа и ВИЛа… — но свободное, юное язычество «клейких листочков», новой жизни, пробивающейся сквозь асфальт, вырывающейся из открытой раны «по больному месту да каленым швом»…

Ренессанс… Возрождение… Даже в названиях первых групп звучал пафос Воскресения: Россияне, Скифы, Скоморохи, Санкт-Петербург… Даже — Большой Железный Колокол. Хиппи? — Вечное, сумасшедшее, сумасбродное русское христианство. Панки? — Извечное же русское юродство…Свобода от всякой необходимости… Не религия даже —экзистенциальный акт: «пой как можешь, играй, как можешь»…

Эта (почти невыразимая), эта (опаснейшая!) суть русского рока безошибочно угадывалась всеми — и по ту и по другую сторону явления...

Слишком неравное это было противостояние. С одной стороны — стайка сорных городских птичек, цветы зла, выросшие на ядовитой, прокаженной почве, — каждый в своих перьях бессмысленно торчащие у Сайгона… С другой — железные жернова Системы, с раз и навсегда заведенным механизмом: школа — армия — служба — пенсия — кладбище, с усталыми гранитными богами и бюстами разной сволочи по обеим сторонам железной дороги «долгой счастливой жизни»…

С одной стороны больные, затравленные, помоечные серые голуби с перебитыми крыльями, с другой — вся мощь Империи с министерством Правды, гранитным небом Закона и реющим над ним Орденоносным Богом Идеологии...

Но как бы то ни было, ни пандемониумы союзов советских-антисоветских писателей, ни правозащитники и диссиденты, ни вся эта либерал-патриотная гамазня, начавшая пожирать страну после 1991-го, — а именно эти хилые и ненужные, выросшие жизнью за шкафом, эти кентавры и фавны, прыгающие по травке садика «Эльф», от пятого отделения милиции и обратно, — свалили Голиафа, разрушили Систему — палец о палец не ударив и льна курящегося не угасив, — просто покинув ее…

Как? Почему? Не потому, конечно, что они были сильны или хотя бы добры… Они были плохие, очень плохие, отвратительные (быть хорошим в такое время было бы просто стыдно). Но видно, это было единственно живое, что еще оставалось… Что-то теплилось, что-то искалось в темноте. Святынь не было, даже чуть-чуть, так — сны о чем-то большем… Но чего-то хотелось… Летать? …

Оказалось, что они были единственным основанием и единственным будущим этого мира — больным будущим очень больного мира. А они даже не воевали, просто ушли из него, а он без них закачался и рухнул — под тяжестью собственного греха и бессмысленности…

Так же как бледноногие символисты начала ХХ-го — свалили империю Романовых, а христиане первого — империю Августа…

И никакой политики (к черту политику!). Никакой музыки (какая там музыка?), никакой поэзии… Хотя… Цветаева как-то назвала своими любимыми три стихотворения: безногой девочки, мальчика долго не жившего и безвестной монашенки. Вот эти трое — и есть лицо русского рока… — Все, что оставалось…

А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам
Посидим на трубах у начала кольцевой дороги
Нашим теплым ветром будет черный дым с трубозавода
Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора…
Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах
Надо будет сжечь в печи одежду если мы вернемся
Если нас не встретят на пороге синие фуражки…
Если встретят, ты молчи что мы гуляли по трамвайным рельсам
Это первый признак преступленья и шизофрении,
А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс
Это будет очень долго, это будет очень справедливым
Наказаньем за прогулки по трамвайным рельсам…
Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам…

***
Да, еще несколько теней качались над ними, как ангелы-хранители: извергающийся магмами Высоцкий, вздрагивающий в предсмертном бреду Бродский и Тарковский, пророком Изекиилем бредущий по мировой Зоне к комнате, где исполняются желания… Да еще Веничка Ерофеев в несущейся под откос электричке — самый трезвый из всех…

Но зла было больше, гораздо больше.… Оно и хлынуло, прорвав все платины, залив Русское поле экспериментов — экскрементами по шею. Так и должно было быть. Так толпы варваров топтали храмы Рима, а пьяная солдатня — дворцы Петрограда… Так и из топких болот святой советской Руси полезли жабы, на ходу обрастая Мерседесами…

Десять тысяч казней Египетских…

Ну так и что же? Как говаривал Серафим Саровский: если бы на мгновение вам блеснула райская звезда, то вы бы согласились прожить всю свою жизнь в яме, по шею наполненной червями, лишь бы увидеть снова… — за точность не ручаюсь, но смысл такой… Нам, как говаривал Венечка Ерофеев, все — Божья роса…

Эти тоже полезли из своих подвалов: Поозирались… Прогулялись в Латинский квартал…. Вышли духовные — вернулись мирские…. Но вышедшим из среды, как ребенку, выпавшему из утробы матери — обратно не влезть… Так и бродили по обломкам — все такие же бессмысленные и нелепые…

В 97-м старый свой хит «Но есть надежда — не будет больше Брежнев», Алекс Оголтелый (царство ему небесное), собирая пустые бутылки, напевал так «Но есть надежда — снова будет Брежнев»…

Те, кто выжил, теперь, всё больше — в монахах…

Ну и что же это все-таки было? Правда поколения, под ногами которого разверзлась бездна? Попытка выживания души в утонувшем в фарисействе мире? («За чувства ваши высшие цепляйтесь всякий раз!..»). Апокалиптический крик мировой души? — По-разному, по всякому, но в первую очередь, это было — о тебе. Вот где была самая главная, самая страшная и самая последняя буржуинская тайна… А как там еще все обернется, когда до конца вглядимся в «пыльное дно пересохшего зеркала», кто его знает?… Рок — это Судьба (уж простите за тафтологию)

***
Впервые известные откровения католического брата, про то, как рокеры пьют кровь христианских младенцев (или что-то в этом духе), мне попались, кажется, в журнале «Ровесник», году в 85-м. Спустя два десятилетия те же апокрифы кочуют по полосам православной прессы…

Появилось, правда, и другое — православный рок (звучит, пожалуй, еще чудовищней, чем православная поэзия)…

«И все же осталось больше, чем россказни стариков зимними вечерами…».

— Мечта, которая правит миром… Дух, освобождающий от законов необходимости и желания власти….Люди как боги, отрясающие со своих ног прах империй и самого Времени…

Храм из разбитых сердец для покалеченных Большим Временем маленьких птичек с перебитыми крыльями…

А Империя, ну что Империя? Стены покачнулись — империя рухнула. Партизаны, как заметил Слава Бутусов, пошли по грибы. Костя Кинчев, учивший нас когда-то летать, сегодня грозит иноверцам и инородцам… Дядю Федора охмурили Иеговисты… БГ когда-то, точно ветхозаветный Иегова, породивший светлое, иоанновское христианство Цоя, вновь сокрылся в туманах над Янцзы…

Остались Летов, как последний солдат вселенной бьющийся со своей вечной экзистенциальной бездной, да… Цой, который ускользнул, обманув всех. Лежит себе тихонько на Богословском и помнит свой пост. Летят электрички — салют Мальчишу… И лишь аллея его, что упирается в кладбищенский храм Иоанна Богослова, знает в каком она месте…

— Такая вот апофатика духа…

Эпилог…

…Жил-был на свете (в те еще, баснословные, времена) человек по имени Коля Васин. И вот однажды, на счастье (на беду ли свою?) пришло ему в голову написать письмо — самому Джону Леннону! И страшное выпало испытание — получить на него ответ… (это примерно как получить открытку на Рождество от Самого Господа Бога)…

Чтобы сделал на его месте, положим, американец? Ну, постарался бы сей космический артефакт выгодно вложить и кормился бы на проценты с него всю жизнь… А наш? Ходил ошалелый два десятилетия, а потом принялся возводить храм рок-н-рола («иконы битлов, ладан, гашиш…»). И когда ему предлагали в качестве материала для стен использовать бутылки из под 777 портвейна, — лишь отворачивался с печальной решимостью…

И ведь построит, мерзавец, потому что — вера! А вера, она горами двигает… И Господь его простит, так я думаю. Потому что любит безумцев ради веры, всех этих достоевских мальчиков, этих раскольниковых-корчагиных, вечных храмостроителей. Ибо, где ж еще Россия, если не в них?...

Простит, примет и скажет: «выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники… И прострет к нам руце Свои и мы припадем… и заплачем… и все поймем…» (Ф.М.Достоевский).

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

2006-09-12
Владимир Можегов
Метафизика рока. Танцы на грани…

Спойлер

Метафизика рока. Танцы на грани…

И бездны мрачной на краю…
Александр Пушкин

«Что же мы дали? Друг мой, кровь задрожавшего сердца, отчаянную смелость гибельного мгновения, которого не искупишь и веками благоразумья…»
Томас Стернз Элиот «Бесплодная земля»

От «Бог умер» до «буги-вуги» или Рождение музыки из духа трагедии…

Рок — явление само по себе загадочное. Чем больше размышляешь о нем, тем больше возникает вопросов: в каких терминах можно его описать? в какие рамки вписать? с чем сравнить? существовало ли что-либо подобное в иные эпохи?

Чтобы утвердить его на культурных основаниях, мне в прошлой статье пришлось породнить его с древнегреческой трагедией. Сравнение рискованное, но оправданное. Ибо то настоящее, что заставляло содрогаться в едином вопле горести и освобождения древний афинский амфитеатр, объединяло и поле Вудстока во второй половине ХХ века…

Рок в этом смысле — есть трагедия времен апокалипсиса, явление эсхатологическое в высшем смысле (в том же, в каком и трагедии Эсхила и Софокла на переломе эпох были явлением эсхатологическим). Но, конечно, прямые духовные прародители его найдутся и поближе.

Иосиф Бродский заметил как-то, что ХХ век перепутал «Бог умер» с «буги-вуги». И если, продолжив его мысль, мы крестным отцом рока объявим великого германского страдальца, то вряд ли ошибемся.

Духовно рок родился из отчаянного и гибельного бунта Ницше, так же, как сам Ницше родился из французской революции и пригрезившегося ему в 1871 году пожара Лувра. То потрясение навсегда изменило мироощущение базельского профессора филологии и положило начало «Рождению трагедии из духа музыки»… «Рождением музыки из духа трагедии» стал рок-н-ролл, это буйное дитя ХХ века, века «маленькой стрельбы и страшных мыслей», по слову того же Бродского, вылупившееся из самой его сердцевины…

Но если уж отцом рока мы признали творца Заратустры, то матерью его, несомненно, стала Вторая мировая война. Герои и дети Вудстока — это первое-второе послевоенное поколение. Дети тех, кому выпало пережить самое страшное для европейского сознания Нового времени потрясение. Тех, кто видел рождение фашизма из чрева великой европейской культуры и дым печей Освенцима — культурный, цивилизационный, онтологический шок, увенчанный ядерным солнцем Хиросимы…

"Можно ли писать стихи после Освенцима?" — уныло вопрошал Теодор Адорно. "А как после Аушвица можно есть ланч?" — резонно отвечал на это (как уверяет Бродский) американский поэт Марк Стрэнд. Как бы то ни было, послевоенный мир погрузился в безысходное уныние и тоску, а незатейливые песенки про «белое облачко, которое плакало» звучавшие по радио передавали… Что они могли передать? Всю ту же бессмысленность и тоску и… ожидание... Душа мира ждала кого-нибудь…

И дождалась… В Америке, стране голубой мечты, в глубоком чреве ее плавильного котла зародилось нечто еще невиданное, нечто глубинное, как сама земля, нечто замешанное на белой тоске, черном горе и надмирной надежде, горячем африканском пульсе и горестных религиозных гимнах спиричуэлс, словно вздох самой Геи-Земли из глубины раскаленного сердца… Вздох, прорвавшийся сквозь весь мрак и тоску времени, возмутивший их изломами свинга и волнами блюза и соткавшийся, наконец, в ослепительно-белый лик бога. Явился Элвис — воплощенная мечта Земли…

Элвис принес миру освобождение от всей безысходности, в которую погрузили его кайзеры, чемберлены, ленины, гитлеры, сталины, муссолини, рузвельты, трумены, черчилли, расовые, национальные, имперские идеи, мечты о мировом господстве и счастье для всех, моря крови, триумфы воли и силы, сломавшие последнюю волю и исчерпавшие последние силы… Элвис вернул миру мечту, потерянный рай (пускай лишь в грезах, в мечтах) — и мир с благодарностью пал перед ним. Не истерикой и не безумием, но катарсисом и освобождающим из плена времени и условностей воплем мировой души стал рожденный Элвисом рок-н-ролл…

Следующее десятилетие — золотой век рок-н-ролла, солнце новой правды, озарившее мир. Вудсток — его зенит и начало конца, последнее поле великой битвы…

В середине 1930-х, в то самое «бесплодное десятилетие между двумя войнами», последний англо-американский классик Томас Стернз Элиот, посетив Америку после 20-летнего отсутствия, написал стихотворение, носящее название одной из древних битв, но говорящее, кажется, обо всех битвах мира:

Рэннох. Долина Гленкоу

Здесь голоден ворон и оленя
Отыщет лишь пуля. Меж раскисшей травою
И небом размякшим не прыгнуть
И не лететь. Земля искрошилась в скудных приливах
Горячих лун и холодных лун. Пути задохнулись
И привели на мыс безразличия посреди
Бесконечной войны. К усталости
Сломанной стали…
К шумному бунту, смутившему зло,
что в молчаньи крадётся. Только память крепка
По ту сторону брошенной кости. Гордость пала.
Но еще так длинна ее тень. Остается лишь ей
Обрести дно последней могилы…
(Пер. мой — ВМ)

Кажется в этом, словно связавшем тысячи нитей, стихотворении, последний пророк, бродя по девственным еще просторам Америки, предсказал всю историю битв поколений Вудстока, последнего бунта, «заранее обреченного на полный провал», но смутившего на миг мировое зло… Историю «разведенных для пуль», предназначенных гибели поколений — «оленей», их бесплодные попытки лететь в жидком небе и вязнуть в болотных травах, идти сквозь искрошенную суть к последней усталости посреди гниющего металла и к последнему отчаянному воплю из последнего тупика… К последней памяти, на которой держится все, когда и кости уже не держат (по ту сторону не только добра и зла, но и самой жизни)… К падающим башням мировой гордыни и последней тени, которой всего-то и остается еще, как слиться, наконец, в последнем смирении с последней своей могилой…

Закрытие…

Мы стучались во врата самых мрачных адских палат,
Пока не оказались втянуты в них…
Joy division

«Срок жизни истин — двадцать — тридцать лет», писал Максимилиан Волошин в начале ХХ века. К его середине срок этот сократился до десяти… Десятилетие после Вудстока — ослепительная память зенита (море цветов, которые военные вертолеты (!) разбрасывали с воздуха на головы детей-цветов) и катастрофическое разложение духа... Приблуды всевозможных идеологий: восточных культов, психоделии, экзистенциализма, оккультизма… Отчаянные попытки вернуть тот опьяняющий воздух свободы, чистейшего кислорода, которой хватило лишь на один вздох…

Первый выдох был уже совсем иным. В том же году хиппан Чарлз Мэнсон, зарезав беременную жену режиссера Романа Полански актрису Шарон Тэйт и ее друзей, кровью на стене написал — «Свиньи»… В том же году первый свой альбом выпускает предтеча панка Игги Поп, любивший пополосовать себя стеклом на сцене… Один за другим гибнут столпы и легенды: в 1970-м Джоплин от передоза героина, Хендрикс от интоксикации барбитуратами, в следующем году — приходит очередь Мориссона…

Что же мы дали?
Друг мой, кровь задрожавшего сердца,
Отчаянную смелость гибельного мгновения,
Чего не искупишь и веками благоразумья?
Этим, лишь этим мы жили,
Чего не отыщешь ни в некрологах
Ни в эпитафиях наших затянутых паутиной
Ни за печатями сломанными адвокатом
В пустых наших квартирах… (пер. С.Степанова)

— повторяли последние жители бесплодной земли Элиота…

Творцы и герои революции 68-го — истеричный левак Сартр и правый многоумный партайгеноссе Хайдеггер, мистик и педераст Гинзберг, профессиональный наркоман и шизофреник Берроуз — последнее романтическое воинство короля Артура в поисках Грааля, отчаянная надежда мира. Более фарс, нежели трагедия, и всё же — трагедия…

Роскошный декаданс психоделии, арт-рока, харда… Десятилетие, высказавшееся еще классически безупречными «Лестницей в небо» Цеппелинов и «Стенкой» Пинк Флойда. Небо нельзя купить, а стены, которые возводит меж нами земля, нельзя разрушить — вот итог философских осмыслений десятилетия, подводящего еще к одному закольцованному концу «Проекта революции в Нью-Йорке», и еще одному последнему, отчаянному, веселому бунту панка, поколению «Sex pistols», выбрасывающему на свалку всю использованную романтику детей-цветов….

16 августа 77-го умирает король, Элвис… И тень матери-войны настигает, наконец, свое непутевое чадо…

Это время Сида Вишеза из «Большого рок-н-рольного надувательства», разгуливающего под звуки шансона "La anarchie" по Парижу в ядрено-красной майке с жирной, во все пузо свастикой — эдакий бродящий по Европе сюрреалистический призрак эсэсовских бригад, распугивающий ветеранов; и Joy division («радостное» название завороженных смертью отцов готики ничего хорошего не сулило: «сектор развлечений» — так в немецких концлагерях назывался барак, в котором фашисты насиловали молодых евреек); и Death in June («Смерть в июне» — название отсылающее одновременно и к Мисиме, и к знаменитой резне Ночи длинных ножей 1934 года), застигнутых, как апоплексическим ударом, капитуляцией мирового духа отцов апокалиптик-фолка…

Что-то нарастало, что-то сгущалось в воздухе на переломе 80-го года ХХ века: смерть Высоцкого в Москве, Дассена во Франции, Леннона в Англии, смерть Боба Марли… Советские танки в Афганистане, американские заложники в Иране, Ирано-Иракская война, бунт «Солидарности» в Польше… Какая-то новая зловещая тень вставала над миром… Или просто ползла по земле к последней своей могиле…

***
Девиз панка No Future — будущего нет, у тебя есть только это мгновение, проживи его быстро и умри молодым — быстрые огненные линии последних метеоров, прорезающих, словно тело бритвой, сгущающийся мировой мрак…

Легенда панк-рока и последний герой Сид Вишез (погоняло свое получивший от домашнего хомячка Джонни Роттена) на следующий день после возвращения из тюрьмы, куда попал за то, что зарезал в наркотическом угаре подругу, умер от передоза героина, который замутила ему собственная хиповка-мать… В День сурка, 2 февраля 1979 года. Еще одна эпоха осталась позади…

Но все же моментом истины и точкой сборки этого времени стало явление и смерть Яна Кёртиса, лидера «Joy division». 77-й, год смерти короля рок-н-ролла — это и год рожденья Joy division, последней легенды рока.

Если быть точным, Joy division — название они взяли из романа Кэрола Сетински «Дом Кукол» («The House Of Dolls»), действие которого происходит в нацистских концлагерях, — родились в 1976-м на манчестерском концерте Sex Рistols, где все будущие участники и перезнакомились. И если Sex Рistols начали панк-революцию, «подарив всем юным и дерзким абсолютную свободу самовыражения» с единственной заповедью: живи быстро, умри молодым, то Joy division стали метафизической гранью, черным зеркалом этой свободы, дверью, уводящей в сень тени смертной. А сам Кёртис (последний из троицы, умершей, как известно, «у нас на глазах») стал черным солнцем рок-н-ролла, закрывшим его, как когда-то открыл его Элвис...

Просуществовав около трех полувразумительных лет, так и не научившись толком играть, отыграв, тем не менее, десяток концертов и записав полтора альбома, Joy division остались крупнейшим в истории рока явлением, группой не просто великой — величественной и ужасной, как сама смерть… При том, что ничего нарочито ужасного в этой музыке не было. Ни детсадовских страшилок металлистов, ни позы романтиков, ни манерности поздних готов, ни крикливости панков. Простые рубашечки, аккуратные стрижки, сумрак сцены и тихий голос, полный бездонной печали… Одна голая правда, жуткая простота. Музыка, сделанная ни на чем, но пробирающая до мороза по коже… Joy division не заигрывали со мраком, мрак сам пёр наружу… Это была музыка, доносившаяся из самого сердца тьмы, оттуда, где до них, кажется, еще не бывал никто… В закрывающей последний альбом «Joy division» «Closer» (вышедший уже после смерти Кёртиса) песне Decades, от безысходного отчаяния которой сердце разрывается на куски, Кёртис пел:

…Мы стучались во врата самых мрачных адских палат,
Пока не оказались втянуты в них,
С высоты птичьего полета мы наблюдали эти сцены повторно.
Мы видели себя так, как никогда раньше —
Картины боли и вырождения,
Плен и горе, выстраданные нами.
Мы были там, и мы утратили силы, и теперь наши сердца потеряны навсегда,
Невозможно вернуть всё назад: страхи и преследующий тебя ужас —
Эти ритуалы привели нас к дверям наших скитаний,
Которые открывались и закрывались, и наконец захлопнулись перед самыми нашими глазами…

(пер. взят из статьи С.Курия «дневник самоубийцы)

Этой песней Кёртис отпел себя. 18 мая 1980 г., за день до начала первых своих американских гастролей, отправив жену с трехлетней дочкой к родителям, поставив диск Игги Попа "Idiot" и фильм Вернера Херцога "Stroszek", (рассказывающий об отчаявшемся музыканте, который кончает собой ночью в центре аттракционов, включив предварительно всю фальшивую иллюминацию и карусели), Ян, которому не было еще 24 лет, повесился на своей кухне…

Рок-н-ролл умер… Окно в небо превратилось сначала в «двери восприятия», потом из дверей полез инфернальный мрак, и, наконец, двери окончательно захлопнулись...

И как солнце Элвиса освещало золотой век рок-н-ролла, так, своей качающейся тенью, Кёртис накрыл всю последующую его историю. Рок после Joy division — это, в сущности, жизнь после смерти. Долину смертной сени, открытую Joy division, населили ледяной холод и величественная красота оставленного духом космоса Dead can dance, волшебные песни сирен Cocteau Twins, парадоксальные постройки Wolfgang press, мрачная готика Bauhaus, напряженные гнетущие пульсации Sisters of mercy, меланхоличные рулады Japan и безнадежные абстинентные танцы Swons, даже бетономешалки и двигатели внутреннего сгорания, с помощью которых возводили свои индустриальные симфонии Einshturzende Neubauten, и все электронные стили 90-х… Но ничего нового в себе, они, в сущности, уже не содержали, всё это уже было в Joy division.

Даже мейнстрим 1980-х (U2, etc…) был выкован в тех же «адских палатах», да и сам Боно признавался в своей к Joy division любви. Впрочем, эту историю мы оставляем за скобками, ведь речь идет у нас не о рубке бабла, а (см. начало) о танцах на грани…

Излечение или танцы мертвых…

…Я бы встал пред тобой на колени,
Просил бы прощения и умолял,
Но я знаю — уже слишком поздно,
И сделать уже ничего нельзя…
И я просто продолжаю смеяться,
пряча слезы, что щиплют глаза...
Ведь парни не плачут, парни не плачут...
«Воуs Don't Cry», The Cure

…А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем,
И в ночь идет, и плачет, уходя.
Афанасий Фет

Но, как во всякой королевской семье, у Кертиса оказались и прямые наследники. Конечно, то были не New order, в который перегруппировались остатки разбитой и навсегда деморализованной гибелью генерала армии Joy division. Но зерно их умерло и вновь ожило в The Cure (лекарство, излечение, или, если прочесть это слово по-французски, попросту кюре — священник). Когда-то они отыграли вместе в одном концерте, а позднее Роберт Смит признался, что смерть Кёртиса стала предупреждением ему самому: «Мне оставалось либо сдаться и покончить с собой, либо попробовать сделать из всего этого музыку». И отшатнувшись от бездны, поглотившей Кёртиса, Смит написал Pornography, «надгробный памятник, величественный и ужасный», как писали, любящие выражаться поэтично, музыкальные критики. Писали не зря. Pornography — самый, наверное, страшный альбом за всю историю рока. А его заглавная, невероятная по напряжению и катарсису (и также, пожалуй, самая трагическая за всю его историю) песня One handred years заслуживает того, чтобы привести здесь ее текст:


One handred yeas (Столетие)…

Не имеют значенья, если все мы умрем,
Наши амбиции вослед черных машин,
Грандиозные планы и все остальное,
Проходящее со временем, как радио-новости...
Кусок, пронесенный мимо твоего рта
И наш смех, и молитвы о чем-нибудь большем,
И молитвы о чем-нибудь большем...

Пожалуйста, люби меня, мама,
Но страх одолеет во мраке,
Дуновение смерти
Цветение смерти
Удар смерти,
Безысходный, как счета патриотов,
Что всё еще делят мир, как свиную тушу
В борьбе за нашу свободу.
Уже у каждого есть свой кусок,
А они всё еще борются…

Боль.

И еще немного чувства, ласки девичьих волос,
Ожиданья субботы... Смерть твоего энергичного отца,
Твое энергичное лицо, побелевшее в зеркале...

Тупая боль во мне.
Еще один оборот круга и еще немного
тому подобных дней, еще немного
тому подобных дней
Тому подобных дней...

Ласки старика,
Грим на мертвом лице
Твой последний кусок посреди траурной комнаты
И те солдаты, что лежат под желтой луной

— Все оттенки освобождения
Под черным флагом столетий
В крови…

Лиловая полоса, стянувшая мое горло...
Я открываю рот и мое сердце взрывается снова
Как тонущий тигр, что бьется в воде,
Бьется в воде,
Все выше и выше...
Мы умираем за то или за другое
Все выше и выше,
За то или за другое
За то или за другое
Такие схожие ощущенья столетий,
Столетий, столетий,
Еще одного столетия…

(пер. мой — ВМ).

Наверное, найдутся в английской поэзии и лучшие слова в лучшем порядке. И все же согласимся: явление, шагнувшее от «тутти-фрутти, олл рутти» к подобного масштаба осмыслению бытия, — чего-то да стоит… К тому же рок — это ведь и не поэзия вовсе (да и не музыка)… Скорее он — экзистенциальный взрыв, протуберанец, лишь в момент воплощения своего обретающий плоть и голос. Последний вскрик, последний танец мировой души над бездной небытийной пустоты...

Экзистенциальным прорывом, нечленораздельным (а надо ли?) воплем освобождения было уже тутти-фрутти… Лишь в момент последней гибели этому воплю потребовались слова, рефлексия и философия… И он нашел тех, через кого смог себя выразить…

«Твое имя знает лишь лед в моем сердце… лед в моих глазах, лед в моем сердце…», — как будто со дна мирового колодца кричит Смит в предпоследней песне альбома Pornography. И все же в конце последней песни (которая так и называется "Pornography" — тело, оставленное душой, мир, оставленный духом, — это и есть Pornography), обрамленной бессмысленным бормотанием мира, продолжающего свои игры и после окончательной гибели духа, из поглотившей всё пустоты доносится крик: «Я должен побороть эту болезнь, найти лекарство… я должен найти…».

***
Если родителями рока стал бунт Ницше и история Второй мировой, то конечно, Россия и рок — не случайная пара на мировой сцене… Россия и эсхатология, Россия и Ницше — что может ближе этих пар, этих, как сказал бы Пушкин «странных сближений»? И конечно, не случайно, подходя с каждым шагом к тому явлению, что зовется «русским роком», мы так подробно останавливаемся на Cure…

Сказать, что Cure оказало влияние на русский рок, — значит, не сказать ничего. Влиянием Cure напоен, как дождем, и философский Питер, и манерный Свердловск; в одной песне «М» с альбома Seventeen seconds весь пограничный жизни Новосибирск и ранний Летов (я уж не говорю о Кинчевском «Театре теней», целиком ковернутой с кьюровской Kioto song). «Нау», «Пикник», «Кино», «Алиса», и следующее за ними поколение от «Агаты Кристи» до «Сплина» включительно — вся рок-романтика 80-х — 90-х взращена и воспитана Cure. И, думаю, не слишком ошибусь, если скажу, что, как золотое детство русского рока было согрето жизнерадостными песнями Леннона и Маккартни, так зрелость его была зачата этим последним воплем "Pornography": «Я должен побороть эту болезнь, найти лекарство»... Глубина и сила этого посыла что-то да значат для русского сердца!

Кёртис умер в 1980, «Pornography» датирован 1982-м — это время первых самостоятельных шагов русского рока, первых настоящих альбомов «Машины Времени», «Воскресенья», «Аквариума», «Зоопарка», «Кино»… (и если в иных наших группах ощущается лишь влияние, то «Кино» уже целиком вышло из Cure).

И потому, прежде чем обратится к русскому слову мирового рока, закончим с Cure. Наверно, уже не нужно говорить, что перед нами чистая экзистенция. Герой одной из ранних песен Cure, с актуальным и задушевным названием "Killing an Arab" (Убить араба), написанной Смитом под впечатлением романа Альбера Камю «Постронний», лежа на пляже, занят гамлетовским вопросом, размышляя: жив он или же мертв? покончить ли ему с собой или пойти и убить араба?… (Песня, несмотря на литературные корни, заслужила Смиту репутацию фашиста, а критики довели до того, что на концертах он неизменно исполнял ее с рефреном "Убить англичанина").

Но, конечно, вовсе не об убийствах были песни Cure, а, как и вся настоящая поэзия, о любви и смерти (о смерти любви?). Ближайшим же русским аналогом Смита был, пожалуй, Вертинский. Только Смит спрятал свои слезы под более… глумливой, что ли, кошачьей маской и самые страшные свои слова проговорил, улыбаясь. «Созерцанием конца света с улыбкой на лице», называл философию Смита кто-то из критиков…

В Англии шутят, что иметь фамилию Смит все равно, что не иметь никакой. Подыграв судьбе, Смит вслед за именем стер и лицо, навсегда надев маску то ли клоуна, то ли болотного дива с размалеванными губами и прической а-ля взрыв на макаронной фабрике...

Но развоплотившись и затерявшись в мире людей, он нашел (вернее его нашел) другой голос… Быть может, голос самой мировой души, что страдает и плачет, исчезая, в самом эпицентре мирового распада…

— Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идет, и плачет, уходя…

***
Но было у Смита еще кое-что, что делало его близким русскому миросозерцанию, что безошибочно угадывалось и делало эту волшебную музыку по-настоящему близкой.

Удержи меня, если я упаду… Я — Твоё дитя, кровью крещён… Верь в меня сквозь толщу лет, дай мне правды! — восклицал Смит в песне Faith (Вера) с одноименного альбома, вышедшего за год до Pornography: …Но не поднял никто ни руки, ни глаз, всем хватило мёртвых словес…Я прочь ушёл один…И вера — это всё, что есть…

И это, наверное, то единственное, что могло кричать с преисподнего дна Pornography. «Нашей жизни в вечности нет» пели Joy division. И если Смиту удалось вырваться из поглотившего Кёртиса мрака, то спасла его, наверное, лишь эта вера («я прочь ушел один»), ставшая, пожалуй, последним словом западного рок-н-рола (того, конечно, которому было что сказать).

Я не думаю, как уважаемый Юрий Тюрин, что рок в ходе таинственной мировой игры был кем-то зловеще задушен. Как-то не по душе мне конспирологические теории, лишающие человека его божественной свободы и превращающие трагедию Истории в банальный детектив.

Не думаю я также, что Вудсток был акцией Минобороны США, Beatles — исключительно детищем “Интеленджес сервис“, а панк — творением «от кутюр» владельца магазина модного платья хитроумного Малькольма Макларена.

Безусловно, зло всегда тут как тут. И дети мира сего мудрее в мире сём сынов света. И всё же зло, — эта не имеющая бытия в мире сущностей тень добра, — нуждается в настоящем, чтобы иметь, паразитируя на нем, свое эфемерное существование.

Независимо от того, кто и как нажился и использовал их впоследствии, тот победный крик свободы, а затем вопль отчаянья, которые судьбе было угодно назвать словом «рок», были все же настоящими...

А за свои грехи каждый отвечает сам. И рок и человек гибнут из-за гибели веры (да и империи, если уж на то пошло — тоже). Рок не то что бы задушили, в нем просто выдохся дух…

«Всё, что тебе нужно, это любовь» — этот нестареющий гимн бунтующих поколений Вудстока навсегда остался в его недостижимых небесах. В эмпирической же данности Любовь очень скоро разложилась на «плесень и липовый мед» — секс, наркотики, рок-н-ролл. Эта линия в своем последнем (беспредельном?) пределе уперлась в Мэрлина Мэнсона, пугающе-инфернальное воплощение экзистенции и квинтэссенции противоестественного секса, лошадиных доз наркотков, культа суицида и безоглядного сатанизма… — Два лика рока, как два лица человека, нации, истории, религии, да чего угодно!

С первых своих дней рок на западе с его пафосом освобождения бился со всеми общественными условностями и путами цивилизации, досталось от него, в том числе, и клерикалам (тень Ницше!) Да и, положа руку на сердце, само официальное, невыносимо профанированное христианство, что называется, напрашивалось…

При всем этом, рокеры чаще всего просто дразнили гусей и весьма редко имели отношение к реальному сатанизму. (До «антихриста-суперстара» Мэнсон додумался лишь на пятом десятке существования рока!). А устрашающие обложки и рев металлических групп были скорее своеобразными тотемными знаками, с помощью которых тинейджеры защищали свой мир от мира взрослых (подобно тому, как наши благочестивые языческие предки защищались от чужих демонов с помощью своих). Металл, в этом смысле, был скорее музыкой для (от) домохозяек, отпугивание которых и стало его основной святой миссией.

«Демонический» Оззи в реальной жизни оказывался примерным семьянином, без памяти влюбленном в своих дочерей, а Эллис Купер, обильно заливающий сцену бутафорской кровью, говорил, что его сценические ужасы — детский лепет по сравнению с тем страхом, с которым он ежедневно смотрит теленовости: «я всякий раз испытываю ужас от того, что, включив телевизор, осознаю, что пришествие антихриста состоялось». Такое признание дорого стоит. В его свете собственные страшилки Купера кажутся лишь психологической реакцией на этот метафизический ужас. Таков и есть рок — лишь непосредственная реакция на жизнь, в мире, полном бесконечных условностей, лишь попытка прорыва к чистому воздуху, к онтологической правде сквозь всю ложь цивилизации, общества, религии…
И у нас рок не был чем-то другим, он был тем же самым. Противопоставлять русский и западный рок также бессмысленно, как поэзию Тютчева и, скажем, Верхарна. Отечественный рок был все той же попыткой прорыва сквозь все тяжкие цепи системы и собственной рабской природы — к свободе. Другое дело — как это происходило и какие формы принимало на русской почве. Случилось (к счастью?) так, что отечественное христианство (профанированное, быть может, ничуть не меньше западного) было и так задавлено системой. И пафос русского рока (изначально ставший пафосом богоискательства) двинулся навстречу христианству, а, не отталкиваясь от него, как на западе.

Таковы были ранние тексты «Воскресенья», «Машины», «Аквариума»… Таким рок остался до конца. Секс, наркотики, борьба с системой и прочие атрибуты свободы и независимости ему лишь сопутствовали (как всякому богу сопутствует, дабы оттенить его, немного чёрта)…

Но представим себе, если бы Вседержитель в 1980 году вышел сеять свое семя на выжженное революциями и войнами, подмороженное колымскими лагерями и заболоченное застоем русское поле…

Где бы могло взойти Его зерно? в райкомах расчетливой и похотливой комсы? в алчных шабашках стройотрядов? среди убогих идеалов туристов-кээспэшников? в надменных университетских головах? или, может быть, в горячих революционных сердцах диссидентов? Боюсь, не посчастливилось бы ему в то время даже и в Церкви, запуганной, задавленной, затравленной КГБ, вековыми плитами типикона и шипением замшелых старух… Наверное, только на этой политой слезами отчаянных и тоскующих, мучительных искателей правды, освобождения, лекарства почве и могло взойти Его зерно, только эта юная, зеленеющая, пробивающая асфальт травка могла ощутить ветерок «хлада тонка»…

Недавно, бродя по Интернету в поисках Кьюровских текстов, я наткнулся на такое кристально-чистое признание в любви: «Когда небо серое, все валится из рук и день похож на медленно тянущийся железнодорожный состав, телефон молчит, и ничего не хочется, есть один выход, включить CD любимой группы The Cure. И тогда, растекаясь, как тающее мороженное, сплетаясь диковинными узорами, искря арабесками, все пространство комнаты заполняет дивная исцеляющая музыка… Эта музыка заставляет погрузиться в себя, для того, чтобы обнаружить там «лекарство». Пройдя через грусть, радость, отчаяние, истерику… чувствуя себя то беспредельно одиноким, то погруженным в спокойное созерцание этого мира, наполняясь надеждой, следуя призыву «Бороться и не сдаваться!», освобождаешься от всего, что накопилось внутри, что так долго тихо ныло и давило в душе, и снова чувствуешь себя обновленным и живым».

Для тысяч городских сумасшедших, одиноких, отчаявшихся, тогда, в середине 80-х, рок в целом и волшебная музыка The Cure, в частности, стали единственным лекарством и спасением… А тот вечный бой, бой самый святой и правый, бой за то, чтобы сохранить ребенка в себе, который Смит вот уже 30 лет ведет со всем миром, стал и их собственным боем… Никаким социальным протестом там, по большому счету, и не пахло. Социальный протест сопутствовал этой культуре не более, чем сопутствовали ей секс и наркотики. Просто повсеместно разлитое густое фарисейство и ложь вызывали естественное отвращение. А «мне нужен воздух» — было отнюдь не протестом, а лишь условием выживания души.

Породившие «русский рок» The Cure зажгли еще одну последнюю надежду в трижды уже безнадежном мире… Надежду на освобождение от всей этой идеологической, имперской, общественной, социальной, обывательской и какой угодно лжи. А их песня Fight (борьба) стала флагом этой надежды. Заметим, что слово, которое нашел Смит (а в английском языке есть из чего выбирать) и пишется и звучит почти как Faith (вера). Ей и закончим мы эту часть нашего повествования.

Fight (Борьба)

Бывает, что больше нет сил
И не держит уже ничего
И поздно бежать
Бывает, что ты просто старик.
И время — сжиматься от боли
И время — немного передохнуть…
И когда кажется, что ничего уже не поправить
И воля мертва, —
Бейся, бейся, бейся
Еще, еще немного
Бейся, бейся, бейся,
Пока не пробьешься
Бейся, бейся, не плачь
Или снова храни свой огонь
Но не скули как пёс, бейся
Запасайся небом,
Выжми хоть каплю,
Бейся, бейся, бейся
И никогда, никогда, никогда
Не останавливайся…
И когда на тебя нахлынет волною
Вся твоя боль,
И восстанут все ночные кошмары,
Вспомни про свой запас неба…
Ведь тебе больше нечем будет платить
И нечего будет дать
Нечего дать
Нечего дать
Нечего дать…

Пой, революция!

"Ей бы петь, этой новой душе, а не говорить!"
Фридрих Ницше

Чтобы как следует взяться за русский рок (а русский рок — это не шутки!), нам снова придется крепко уцепиться за рога истории. Вынесенные в эпиграф слова Ницше, сказанные им по поводу "Рождения трагедии из духа музыки" предвозвестили эпические вагнеровские бури ХХ века — революции, мировые войны и, наконец, рок-н-ролл — этот последний вопль мировой души из-под обломков грандиозного обвала культуры.

ХХ век (в котором, Бог, как известно, умер), век, похоронивший религию, оказался веком и самых бесчеловечных идеологий. И замечательно, что сами эти идеологии оказались в существе своем лишь квази-религиями, заступившими на место низвергнутых. Можно сказать даже, что они оказались своеобразными восточной и западной формами Христианства без Христа.

Применив любимый ленинский арифметический метод (коммунизм равно советская власть плюс электрофикация всей страны), можно было бы представить следующие, на мой взгляд, безукоризненные формулы метафизической арифметики:

Православие — Христос = Большевизм

Католицизм — Христос = Фашизм

Не знаю, делал ли кто-нибудь подобные выкладки раньше, но Формулы эти, что называется, напрашиваются сами.

При этом, как и все революции Нового времени (как и все вообще революции), идеологии ХХ века были явлениями, прежде всего, духовными. Формат статьи не позволяет подробно на этом остановиться, поэтому ограничимся следующим посылом: Дух на земле ищет себе форму и отливается в конце концов в канон. Но когда из канона уходит дух, Бог разбивает канон, что бы освобожденный дух вновь нашел себе форму. Таким вкратце видится мне духовный сюжет всех революций — и большевистской, сметающей с лица земли прогнившую насквозь романовскую империю, и последующей либеральной, сметающей столь же безнадежно прогнившую империю советскую. Да и фашистская реакция на большевизм улавливается той же парадигмой.

Но как бы всевозможные идеологии не изымали из мира личностные основания бытия, человек и в обезбоженном, насквозь идеологизированном мире будет вновь занят поиском себя, поиском смысла своего существования и Христа, как единственного его основания.

Характерно, что сам большевизм, в конце концов, приходит к кодексу строителя коммунизма, имитирующему Десятисловие, и гуманистической фразеологии, подменяющей христианскую проповедь. А его империя, которая возникает на месте революционного хаоса, оказывается вполне в духе мечтаний славянофилов и примкнувшего к ним Константина Леонтьева, где нашлось место и подморозке России в колымских лагерях, и миру в виде арестантских рот и абсолютному шараповскому рублю. А если социалистический барак, как герб колосьями, при этом украсить еще и орнаментальным православием, мечту славянофилов можно было бы считать полностью осуществленной большевиками.

Что же касается «музыки истории», то кажется, русский всечеловек с германским сверхчеловеком обеспокоились в ХХ веке тем, чтобы еще раз разыграть ее партитуру целиком и прогнать под нее всю историю мира строем, как на последнем параде, подтверждая соловьевское: «История мира кончилась. Остался лишь эпилог, который, как в драмах у Ибсена сам может растянуться на пять актов»... Сам Третий Интернационал уже выглядел своеобразной кавер-версией Третьего Рима. А реакция Фашизма на большевистский бунт оказалась лишь роскошным ремейком Римской империи.

Следующим актом века стала революция либеральная.

Либерализм — изначальная идеология Нового времени и первым на земле либералом был мечущийся в поисках себя несчастный датский принц («что мне эта квинтэссенция праха?»). Не случайно, она и замкнула его.

Победа либерализма, как идеологии гораздо более человечной, нежели фашизм и большевизм, была, в общем, закономерна. (Ибо, «природный человек затмевает человека придуманного», как заметил тот же Элиот). И по примеру предыдущих, она могла бы быть описана формулой:

Протестантизм — Христос = Либерализм

Но, конечно, и при либерализме человек будет занят поиском основ своего бытия, поиском потерянного рая.

Таким бунтом вечного человеческого духа, взламывающем душный буржуазно-мещанский мирок обывателя и стала рок-революция — третья, великая революция века.

Речь идет конечно не просто о бунте детей против буржуазной морали (это верно, но все же слишком поверхностно), но об онтологической сути новой революции.

Как наиболее человечная из идеологий, либерализм ближе всего подходит к тайне Христа, тайне личности — главной тайне Христианства. И на своей подлинной, метафизической глубине рок-революция аппелирует именно к личному измерению человека.

А ведь ХХ век стал и веком радикального обезличивания человека. Человека как личность гигантской резинкой стирали коммунизм на Востоке и фашизм на Западе. В руках либерализма резинка оказалась гораздо более мягкой, но, в сущности, делала то же самое, превращая его в придаток, пусть уже не государственной или военной машины, но, отныне — супермаркета.

В роскошном зареве заката Европы, лишенный вертикального измерения, человек Запада благополучно загнивал в животном гедонизме. Но и на Востоке «человек природный» постепенно затмевал «нового человека, строителя коммунизма». Здесь на смену верховному Ваалу — ВИЛу приходили новые демоны-главки ГУМ и ЦУМ..

Примерно в это самое время архимандрит Софроний Сахаров, ученик преподобного Силуана Афонского в одной из самых поразительных книг ХХ века «Видеть Бога как Он есть» писал: "Такая установка человеческого духа (когда природа превалирует над личностью) отражается и на всём познании вообще, на всём устройстве человеческого общества, на духе законов, на всём. И человечество оказывается в тупике: обьективный принцип, сверх-личный, имперсоналистический — подавил личность. Учреждение, общество, коллектив в сознании людей превалирует, и личность служит этим ценностям. Но поскольку такой порядок не может уничтожить того, что заложено Богом в творение, постольку непреодолённым оказывается конфликт между обществом и личностью. И сколько бы ни подавляли люди в самих себе "личное", это личное не перестанет искать оправдание и своему бытию, ибо, по существу говоря, живёт-то действительно это лицо, а не безличная природа".

Рок-революция, третья великая революция века, антибуржуазная революция эпохи либерализма, и стала движением этого личного в человеке, ищущего выхода, смысла, оправдания, стала манифестацией человеческой личности, ее бунтом (я-есть!) в обезличенном мире.

Так рок-н-ролл становился центральным духовным явлением второй половины ХХ века, трагическим эпосом и летописью души мира времен заката культуры. А поиск Христа стал его заданием и благословлением в лабиринтах этого потерянного времени…

Три шага в преисподнюю…

В этом есть что-то такое, чем взрывают мир.
Константин Кинчев

Итак, после бунта заблудившейся всечеловеческой души (метафизическая правда большевизма) и демонстрации сверхчеловеческой воли (метафизическая правда фашизма), пришла пора последней, отчаянной правды века — манифестации личного духа (метафизика и правда либерализма). — Вот эти три ступени в преисподнюю, преодоленные человечеством всеми колоссальными усилиями и напряжениями ХХ века: 50 млн жизней в умытой кровью России — первая; еще 100 млн. жизней под дымящимися руинами Европы — вторая; разложение морали, культ анархии и суицида, наркотики, выкашивающие целые поколения — третья…

Однако, как известно со времен Данте, путь в рай в нашем мире лежит через ад… Разрушив остатки той буржуазной морали, которой прикрывала свой срам духовная нищета Запада (все равно уже потерявшая без Бога всякий смысл), пожирая мелкотравчатых мещанских овечек, сжигая фарисейство заблудившейся Церкви рок, как в свое время и Ницше, сделал для христианства едва ли не больше, чем тысячи его апологетов. «Но всё равно нас греют только волки и вороны, что бы кто-нибудь дошел до чистой звезды» (БГ).

Германскому страдальцу не хватило шага, что бы обрести Бога. («В мире был один христианин, да и того распяли», — вырвалось как-то у него). За него этот шаг сделал ХХ век (вернее, как мы уже выяснили, целых три шага):

При первой перемене второй ступени
Обратился назад я и глянул в пучину
Там похожего на меня обступали серные тени
Корчился он в негасимой геенне
И боролся с дьяволом
Что имел надежды и отчаянья личину.
При второй перемене второй ступени
Всё размыла мрака река
Боле не было лиц все во мгле утонуло
Словно слюнявый рот щербатого старика
Или глотка дряхлой акулы.
При первой перемене третьей ступени
Было пузатое словно фиговый плод окно из кельи
Цвел боярышник буколически чистый…
…топтанье мысли выше третьей ступени
все тише и тише, сила смиренья
вверх вела по третьей ступени…

(Т.Элиот, «Пепельная среда», пер. С. Степанова)

Так, используя символику трех ступеней Дантова Чистилища, последний пророк Европы описывал духовный путь человеческой души в адской реальности века…

Те же три шага проделал в своем развитии (миссии?) и рок-н-ролл: бунт детей-цветов, закончившийся абстиненцией, героиновыми ломками и Чарли Мэнсоном, бунт панка, открывший врата преисподней «Оставь надежду всяк…»…

Но неужели ему дано было совершить еще и третий…?

Удивительная страна — Россия! Мы традиционно вступаем в конце истории, когда партия, казалось бы, уже сыграна, как будто для того лишь, что бы вписать в книгу истории ее начала и концы, окрасить трагическую симфонию мира самыми верхними и самыми нижними регистрами и частотами.

Так, Пушкин явился лишь в ХIХ веке, когда вся европейская литература была, в сущности, уже написана, и культура достигла кульминации («Остановись, мгновенье!»). Зачем? Не для того ли только, что б завершить ее, открыть ее вечные эсхатологические измерения?

Следующий шаг европейской культуры (шаг, совершенный Ницше), оказался шагом в бездну ХХ века. А из ее глубины, из самой ее сердцевины вышло на сцену честное, дерзкое и чумазое дитя рок-н-ролла, что бы в последний раз сотрясти этот мир со всеми оставшимися у него ценностями. ("Эй, вы там на галерке — громче хлопайте в ладоши, а вы в партере — трясите своими бриллиантами!")

Не об этом ли сказано в Библии — «Поколеблю не только землю, но и небо» — Поколеблю для того лишь, что бы сохранить неколебимое… Вот она, музыка ХХ века…

Два шага рок-н-ролла были за фаустовским духом Запада. Третий шаг как всегда оставался за Россией…

***
Когда Антоний Великий умирал, ему в тонком видении открылась пропасть, через которую, имея крылья, перелетали некоторые из его учеников. Другие же падали, а третьи пытались карабкаться по склону и тоже падали…

Увидев это, Антоний заплакал и взмолился: "Смотри, сколь немногих я научил!" А как же те, остальные, которых я не успел научить, которые ничего не знают и гибнут один за другим? "А этих, — склонясь к своему святому, ответил Господь, — Я еще больше люблю…"

Публикуется в сокращении

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[Nelubino]

Спасибо за статьи! Прочитал их разом - и сжёг головной и спиной мозги одновременно)) Больше всего понравились фантазийные статьи Можегова - чувствуется, человека реально пёрло, когда он это писал. Потому что от остальных (ну кроме Кормильцева, который в общем-то имеет право высказываться как хочет) на душе становится мерзко. Кажется, вместо того, чтобы ставить вопрос о том, что такое русский рок и жив ли он, они бы лучше задались вопросом "Жива ли русская рок-журналистика". Непомерно депрессивные люди всё пишут и пишут, а цель самой статьи за этими многотомными рассуждениями исчезает. Ни один журналист в России так и не написал действительно революционной, поднимающей на бой рок-статьи (разве что кроме великого журнала "Контркультура"). Ей-богу, что в роке, что в рок-журналистике люди перестали верить в свои силы.

[Elen]

В туда же. По-моему, эта статья здесь обсуждалась пару лет назад, а может, и не здесь...

Олег Бочаров
И ЧЕМ ТАК ПЛОХ НАШ РУССКИЙ РОК?
В оригинале статья была опубликована в журнале "Play" летом 2002 года c незначительными изменениями под заголовком "Уездный город Н"
От себя (в качестве поправки относительно совпадения собственного мнения с позицией автора) хотелось бы отметить неприятно бросающуюся в глаза однобокость анализа, исчерпывающегося сравнением с западной культурой и некоторой её идеализации. Впрочем, если провести аналогичное сравнение, например, с нашей же классической музыкой, результаты будут примерно те же, если не ещё печальнее.

Спойлер

Эпизодические наезды импортных рок-звезд на землю российскую приносят радость далеко не всем. Это пускай фэны приходят в восторг от того, что им разрешили лицезреть очередной Rammstein с расстояния 250 метров за две месячные зарплаты. А критикам эти шоу приносят одни расстройства и стыд за родное Отечество. Источником стыда являются те отечественные коллективы, которых организаторы умудряются выпускать в разогрев.

Согласитесь, что позор, испытанный русскими футбольными фэнами от провала сборной в Японии не идет ни в какое сравнение с национальным позором, когда десятки тысяч людей были вынуждены сравнивать на одной сцене Rolling Stones и... с позволения сказать... Сплин. И ведь одного позора нам русским мало. Надо еще полюбоваться на Marilyn Manson с Total. Ну да ладно. На фоне таких стадионных монстров вгонят себя по колено в лажу даже многие западные команды. Но ведь наши ребята не могут противостоять и третьесортным недозвездам.

Это же кошмар, когда, казалось бы, бесталанные и переоцененные MTV-шниками Guano Apes и H-Bloxx смотрятся как мега-гранды на фоне беспомощных Кукрыниксов. Rammstein Такие "чемпионаты" наиболее ярко демонстрируют кризис русского рока. Хотя слово "кризис" здесь неуместно - кризис, это резкое ухудшение нормального положения дел.

У нас же этого нормального положения не было никогда. Да и слово "рок" здесь тоже не к месту. Вы же не объединяете китайский фарфор и урюпинский унитаз в одну категорию "керамические изделия". Так что не будем мешать западный "rock" с "русским... эээ... нет, даже не "roll". В лучшем случае - "and".
Подозреваю, что кто-то из читателей недоволен такой постановкой вопроса. Но нет, скупыми на логику наездами я не ограничусь. Ниже подробно, без домыслов, я изложу все факты, раскрывающие лузерскую сущность "русского энда". Далеко не хэппи-энда...
Помнится, в бытность мою туристом, я оказался в стране, населенной туристами. Она так и называется - Турция. Как выяснилось, кроме туристов там проживают люди других профессий - я познакомился с местным диджеем. На ломаном английском мы активно обменивались взглядами на рок-культуру, и в конце концов он набрался храбрости и завел мне образчики турецкого рока. Да-да. Именно рока, а не энда. Наиболее всего поражал воображение турецкий ответ Queen.

Группа с незапоминабельным названием старательно воспроизводила коронные (во всех смыслах этого слова) фишки "Королевы". Музыка была собственная, и недурная. Вокал был вне критики, инструментальная секция заставила бы повеситься от зависти любого совкового рокера на собственных струнах. И это в Турции! В стране, где не было ни одного, даже самого завалящего Стравинского!

Ни один отечественный супер-пупер-продюсер ни за какие деньги не соберет русский Queen. Вы знаете хоть одного нашего рок-барабанщика экстра-класса? А вы слышали хоть одну русскую энд-группу, где вокалист бы пел полной грудью, а не декламировал в микрофон свои инфантильный хорей? Про блеянье в стиле "пост-БГ", которым страдают три четверти русских энд-музыкантов я скромно умолчу.

Если собрать русскую супер-группу из самых лучших раскрученных отечественных музыкантов, по уровню мастерства она бы оказалась где-то между Sex Pistols и Oasis. Довольно скромно, не правда ли? Во время пресловутых "разогревов" это особенно дает себя знать - стоит публике со свистом согнать со сцены Total, как пришедший на смену бэнд Мэнсона выдает такую нечеловеческую сыгранность, что Total просто обязаны навечно покинуть мир музыки и идти в управдомы.
Почему это так? - спросите вы. Действительно, странно. Тем паче, что русские классические музыканты и джазисты не просто демонстрируют экстра-класс, но и во всем мире прославляются как высшая лига виртуозов. Русский энд провален по двум взаимосвязанным причинам - ленности и ненасыщенности рынка.
Джими Хэтфилд, известный всей планете как мульти-миллионер, по совместительству поющий в группе Metallica, прошел многомесячные курсы пения уже ПОСЛЕ того, как продал десятки миллионов копий своих альбомов. Он не хотел останавливаться на достигнутом - он понимал, что нет предела совершенству, и Metallica должна звучать все лучше и лучше. The Beatles в период рассвета карьеры решили получить... консерваторское образование. Без комментариев.
А что наши? Вы замечаете разницу в мастерстве Машины Времени сейчас и 30 лет назад? Я честно говоря, нет. Земфира и Муммий-Тролль могут сколько угодно продавать миллионами свои записи, но на сцене они кошмарны. Они режут слух без ножа - одними только нестыковками ритм-секций. А зачем им это? Они знают, что заработают очередную сотню тысяч долларов вне зависимости от того, будут они всю ночь пьянствовать или репетировать. Да и на репетициях они думают не о том, как сыграть лучше, а как сыграть вообще. Стимула-то нет.

Никто из журналистов за всю историю Земфиры не осмелился сказать ее группе "вы играете дерьмово". У всех только хватало сил растворить свою улыбку в восторженных слюнях и заорать: "у нас впервые баба рок-звезда, настоящая народная артистка". Действительно, народная. Поет и играет как простой народ. То есть плохо. А надо петь и играть как... да что там Rolling Stones, хотя бы как Garbage какой-нибудь завалящий.
Первоисточник ленности - отсутствие конкуренции. Рынок русскоязычной музыки провален - он насыщен процентов на 10 - не более. Выбирать не из кого. В результате 90 процентов всего, что пробивается на радиостанции и в чарты продаж - группы дворового уровня, неспособные написать более одной интересной песни, да и та частенько оказывается содранной с западного аналога - тут все вспомнили Машу с Медведями.

Проблема не просто в том, что у нас мало хороших групп. У нас мало даже плохих команд! В Великобритании и США рок-группы исчисляются десятками тысяч. В каждом колледже, в каждой школе функционируют груды самодеятельных коллективов. Возьмите биографию почти любой рок-звезды и прочтете о том, что свою первую группу он собрал еще в школе, будучи октябренком. "He first joined bands while at high school" - типичная цитата из рок-энциклопедии (в данном случае статья об Игги Попе в Guinness Encyclopedia).

Заметьте, что речь идет таки даже не о группе, а о группах, в которых американский подданный Остерберг успел отыграть в своей школе. "He began playing saxophone during his teens, initially with various school groups", - опять "различные школьные группы" фигурируют в биографии на этот раз англичанина Дэвида Боуи. Проведите эксперимент - открывайте рок-энциклопедии на случайных страницах. Много узнаете о буржуазной системе школьного образования. David Bowie У нас такое не наблюдается - каждая рок-группа для нас - экстраординарное событие. Здесь можно винить экономические причины (не у всех есть деньги на инструменты), территориальные (обладая громадными территориями мы не можем обеспечить молодежь репетиционными базами), политические (слишком мало времени прошло от гибели коммунизма, чтобы массы почувствовали раскрепощенность и тягу к искусству, а не куску хлеба и бутылке водки).
О том беспомощном состоянии отсталости, в каком оказалась русская рок.. простите... энд-культура печально вещает история. С началом перестройки в Россию, распихивая друг-друга локтями, ломанулись сотни импортных менеджеров и продюсеров. С одной целью - найти здесь рок-дарования и раскрутить их на весь мир, ибо на волне всеобщего интереса к России можно было заработать миллиарды. И такой облом - они не нашли никого. А ведь как искали... Только три группы выпустили свои альбомы на мейджор-лейблах (Аквариум, Круиз и Gorky Park). Все три провалились по полной программе.

С тех пор наш рок для американцев остается лишь предметом издевок (помните, как в Симпсонах опустили никудышного телохранителя Гомера? "Такому даже русскую рок-группу не доверят охранять"). Недостаток команд сопровождается нехватком всех остальных атрибутов рок-культуры и шоу-бизнеса.

Что можно сказать о стране, где в принципе не существует официального хит-парада продаж? Только то, что эта удивительная страна зовется Россией. А радиостанции? На всю Москву лишь одна(!!) рок-станция, которая крутит одни и те же десять песен в течение полугода. А клубы? При слове рок-клуб моя рука тянется к револьверу. "Горбушка" - легендарный рок-клуб? Не смешите. Сид, вокалист "Тараканов!", по приезду с первых германских гастролей в восторге мне пересказывал: "Я теперь знаю, что такое настоящий клуб. Там даже в самом завалящем городишке в панк-клубах такая атмосфера, такой угар, какого я и представить себе не мог. Словами этого не передать. У нас нигде и ничто даже рядом не лежало". Без комментариев.
Дефицит рок-индустрии порождает дефицит творческий. В стремлении заполонить нишу своими силами наши рокеры... эндеры то есть заставляют слушателя глотать нефильтрованный поток сознания.

В интервью почти любой западной поп или рок-группы вы всегда услышите шаблонную фразу: "для этого альбома мы написали 30 песен, но в конце-концов отобрали 15 лучших". Сравните это с подвигом русского разведчика. Согласно легенде, Егор Летов, в далекую коммунистическую эпоху проведал, что жить на свободе ему от силы два месяца, и за несколько недель до ареста он записал на домашний магнитофон чуть ли не сотню песен. Эти песни до сих пор любят слушать учащиеся периферийных ПТУ. Все до единой вызывают в них религиозный восторг. Им даже не приходит в голову, что The Beatles выпускали гениальные диски не потому, что придумывали только гениальные песни, а потому их коллеги по группе и продюсер Джордж Мартин не допускали к изданию ни одного сомнительного трэка!

В России фильтров нет вовсе. Потому мы навечно 3.756.532-ые. Но вера русского слушателя в совковое творчество непоколебима - и зная это, наши энд-музыканты (а особенно жадные энд-продюсеры) спешат издать на CD все, что рождается в их головах. Отсюда - скверное качество любого альбома. С какой бы гениальной песни он не начинался, где-то на 5-6 трэке начинаешь чувствовать, что тебя откровенно надувают.
Мы уже поговорили о дефиците, о лени, куда бы еще пнуть этот труп? А, ну конечно, в самое больное место - в пах. Где у русского энда пах? В лирике. Это больной пах, который голове покоя не дает. Все цивилизованное человечество пишет МУЗЫКУ очень просто. Оно пишет МУЗЫКУ. А затем аккуратно и неторопливо придумывает под нее стихи. Это не буржуи придумали. Так работало большинство советских музыкантов, композиторов, да и просто ВИА. Но русский энд пошел другим путем. "Поэт в России больше чем поэт", - этот лозунг стал жизненным кредо свердловских, питерских и прочих энд-идолов. Дешевая анаша и паленая водка рождала в их голове килотонны гениальных стихов, которые они стремились разнести по долам и весям. Для этого под злободневные стишки подгонялись беззлобные ритмы, и вот результат - Алиса, ДДТ, Аквариум, Кино, Наутилус накалываются на острие русской рок-революции. Когда музыка сочиняется под стихи, музыкой ее лучше не называть. Doors после смерти Моррисона пытались это проделать - наложить ритм-секцию под мелодекламацию покойного. Получилось то, что "ихние" критики назвали "музыкой, сходной с саундтрэком дешевого немецкого порно-фильма". Если таких эпитетов удостаиваются Кригер с Манзареком, что бы сказали те критики, заслышав вдруг Бутусова без Манзарека? Ничего. Они бы потеряли дар речи. Так что давайте не будем обругивать новое поколение русских эндеров, плетущих бессмысленные фразеологизмы в угоду поклонникам Мумий-Тролля. Этот словесный бред на самом деле - великий прогресс. Ибо он демонстрирует то, что мы наконец-то оторвались от поэтических корней, и робко пытаемся приблизиться к общепринятым стандартам рок-н-ролла, где "тутти фрутти" и "би-боп-а-лула" ценятся больше, чем "пьяный врач мне сказал, что тебя больше нет, пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел".
Но от другой беды не избавится даже новое поколение. К сожалению "великий и могучий русский язык" в применении к рок-н-роллу мелок и беспомощен. Он просто не попадает в аккорды, сочиненные иностранцами в угоду свой англоязычной ритмике. Русский язык не прет, в нем нет драйва. "Давай-давай" не вызывает такого экстаза, как "C'mon C'mon", или "Let's Go". Вся планета, в том числе упомянутый выше турецкий Queen поет по-английски. Нет, они любят свой язык. Но рок-музыку они любят еще больше. А наши звезды НАСТОЛЬКО рок не любят. И не стоит тогда им удивляться, почему я не люблю их.

© Олег Бочаров, 2002

[Белый Шум]

Русский рок - это в первую очередь поэзия, а потом уже музыка. Иногда и без "потом".

[StellarWind]

да там и поэтов-то можно по пальцам одной руки перечесть.

пусть текстовый примат, да, тогда необязательно при этом называть себя роком.
"русская электрическая песня" - как-то так, может быть) хотя это уже РЭП получается))

[Джулиана]

Русский рок - это в первую очередь поэзия, а потом уже музыка. Иногда и без "потом".

русский рок это и то, и другое. плюс аранжировки и подача материала. впрочем, как и любой другой рок - английский, американский, японский, etc
P.S. Статья никак не задела, потому что...ммм...мнение не совпадает, посему для меня эта статья ни о чем, в общем-то Роллинги, кстати, сами выбрали Сплин как разогревающую группу. Искали чего похуже? сомневаюсь Помнится перед концертом Гарика и Неприкасаемых в БКЗ из динамиков звучали Роллинги. В качестве своеобразного разогрева.
Вопрос: А вы слышали хоть одну русскую энд-группу, где вокалист бы пел полной грудью, а не декламировал в микрофон свои инфантильный хорей? (с)
Ответ: да, слышала, и ни одну русскую группу, где вокалист(ы) поют, а не декламируют. И что с того? И если г-н Бочаров задает свой вопрос в рамках вообще русской рок-музыки, а не только последних годов, то удивительно, как из его драгоценного поля зрения выпадают например такие вокалисты, как группа Песняры (?)
странное: говорит про Бутусова, текст приводит Кормильцева, Поэта, что бы там не пытался доказать себе г-н Бочаров. Причем приводит текст Кормильцева рядом с рок-н-ролльными текстами типа Бибоп а лулла. Зачем???
ну ладно, Рэя Дэвиса не будем брать - если хотя бы Роджера Уотерса "If" взять - этот текст будет глубже и интереснее чем Би боп а лулла - ибо это уже не рок-н-ролл, а классический рок. Но "Я хочу быть с тобой" интереснее If. Если их абстрактно поставить вместе, хотя они о разном.

[StellarWind]

русский рок это и то, и другое. плюс аранжировки и подача материала. впрочем, как и любой другой рок - английский, американский, японский, etc

это в идеале)
который русскими труднодостижим.

Вопрос: А вы слышали хоть одну русскую энд-группу, где вокалист бы пел полной грудью, а не декламировал в микрофон свои инфантильный хорей? (с)
Ответ: если мне объяснят, что такое "русская энд-группа", то я скажу, слышала или нет

там в начале статьи читай)

[Джулиана]

это в идеале)
который русскими труднодостижим.

Не знаю, все русские группы, которые слушаю я, этого достигли

[StellarWind]

Роллинги, кстати, сами выбрали Сплин как разогревающую группу. Искали чего похуже? сомневаюсь

а я сомневаюсь, что они сами выбрали Сплин) скорее всего, это дело рук организаторов.

[Резиновый танк]

Может продюссера?

[Белый Шум]

Кстати, и правда, кого у нас в русском роке вокалистом можно назвать? Именно в роке, а не в металле.

[Komandarm]

Кстати, и правда, кого у нас в русском роке вокалистом можно назвать? Именно в роке, а не в металле.

А Мик Джаггер - вокалист?

[Резиновый танк]

Кстати, и правда, кого у нас в русском роке вокалистом можно назвать?

Пф... А Сергей Рогожин тогда кто как не вокалист?

[Джулиана]

а я сомневаюсь, что они сами выбрали Сплин) скорее всего, это дело рук организаторов.

это правда, они сами выбрали

[Джулиана]

Кстати, и правда, кого у нас в русском роке вокалистом можно назвать? Именно в роке, а не в металле.

Михаил Горшенев - отличный вокалист.

[Белый Шум]

А Мик Джаггер - вокалист?

Вот-вот, меня тоже этот вопрос интересует. Если, например, Роберт Смит вокалист, то Виктор Цой тоже. Если Дэйв Гаан вокалист, то Михаил Борзыкин тоже. Тогда у нас вокалистов много.

Пф... А Сергей Рогожин тогда кто как не вокалист?

Я не говорю, что их нет, я лишь задал вопрос. Скинь послушать, интересно.

[Резиновый танк]

Скинь послушать, интересно.

Чтобы увидеть ссылку вы должны зарегистрироваться

[StellarWind]

это правда, они сами выбрали

блин, ну НЕ ВЕРЮ! (с) ))))
как Роллинги могут выбрать это.

пруфлинк в студию, пожалуйста)

[rj rl]

Т-щу Ричардсу приносят список русских групп:
such a stupid names земфира, люмен lol lets choose these guys, у них хотя бы название английское.

[StellarWind]

с ошибкой, правда lol ну да ладно

[Белый Шум]

Майор, "Женщина" вообще охрененная песня

[rj rl]

Белый Шум, "АукцЫон" вообще охрененная группa.

[Белый Шум]

rj rl, а как же. Все никак не соберусь подробно ознакомиться.

[Джулиана]

блин, ну НЕ ВЕРЮ! (с) ))))
как Роллинги могут выбрать это.

это было, когда они приезжали много лет назад в Москву. Именно тогда и было актуально - кто будет их разогревать и пр. и тогда об этом и говорилось. не хочешь - не верь
А Сплин обижать не надо, они не это.

[Elen]

АукцЫон - Вернись в Сорренто

полчаса плевалась, одна из любимейших моих песен - и так испоганить! и это что ли как пример хорошего вокала выложили или просто для общего развития?

[Резиновый танк]

и это что ли как пример хорошего вокала выложили

Как пример превосходного вокала.

[Elen]

мне вас искренне жаль

[Wano_87]

мне вас искренне жаль

А нужна ли кому-то ваша жалость? Неужели так трудно поверить в то, что есть ещё какое-то мнение, кроме вашего?