Бекхан Барахоев: не обязательно все время воевать

[Komandarm]

Бекхан Барахоев: не обязательно все время воевать

Бекхана Барахоева часто сранивают с Виктором Цоем, а Марьяна Цой даже подарила ему свитер, в котором погиб её муж. Он дружит с Кинчевым, Шевчуком, Самойловыми, но при этом не рвется к известности и позволяет делать в своей карьере десятилетние перерывы. Сейчас он снова возвращается на сцену. Не для того, чтобы стать известным, а для того, чтобы просто поделиться со слушателями своими мыслями и чувствами.

«NEWSmusic.Ru» встретился с Бекханом Барахоевым для того, чтобы поговорить с ним о музыке, о Чечне, о политике и просто о жизни. «NEWSmusic.Ru» встретился с Бекханом Барахоевым для того, чтобы поговорить с ним о музыке, о Чечне, о политике и просто о жизни.

- Вас долго не было на сцене. С какими мыслями вы возвращаетесь?

- Никаких расчетов и стратегий у меня нет. Был большой перерыв по разным причинам. Но песни писались, хотелось концертов. Надеюсь, что сейчас они будут. Вот скоро в Москве будем играть, 20-го ноября. Я очень рад, что сейчас снова что-то происходит.

- За десять лет изменилась и страна, и музыкальная культура. Вы как-то ощущаете эти перемены?

- Страна – да, конечно, а вот про музыку ничего сказать не могу, потому что никогда не следил за модой, специально не слушал новинок и редко посещал концерты.

- Ваша музыка – это типичный русский рок, который сегодня многие ругают. Как вы думаете, есть ли опасность, что этот жанр будет скоро полностью потерян?

- Я не знаю. Если мое творчество в понимании большинства – это русский рок, то пусть будет русским роком. Я не задумывался над этим. А вот, насколько это долго продержится, я не могу сказать. Музыка не была для меня ремеслом. Ремесленник должен знать спрос на то, что он производит. Для меня главным всегда было, чтобы музыка нравилась самому.

- Вы говорили, что для вас главное – это слово. Согласны с мнением, что русский рок делается не столько музыкантами, сколько поэтами?

- Хотелось бы, чтобы было так всегда. А согласен был чуть раньше... сейчас, увы, этого нет: тексты в большинстве своем слабые.

- Ваш первый альбом уже назывался «Мы вернёмся». То есть тема возвращений для вас была актуальна всегда?

- Это название ни к чему не было привязано. Мне вообще всегда было очень трудно называть свои песни. Иногда это делали за меня музыканты. Так что никаких специальных продуманных песен на тему «Мы вернёмся» не было. Да и я тогда не знал, что будет какой-то перерыв.

- У вас есть песни на чеченском языке. А на каком уровне сейчас находится рок в Республике?

- Я давно там не был и бываю очень редко. Но есть телефон, есть связь, какие-то встречи… В нашем традиционном представлении рок-музыки в Чечне не существует. Есть несколько подвальных, в хорошем смысле, коллективов, которые находят возможности где-то репетировать, записываться. Любой коллектив, который приезжает в Чечню с концертом, принимается на ура, даже если играет откровенную ерунду. Мне хочется думать, что когда все успокоится и забудется война, когда появится образованная молодёжь, народ начнет хорошо разбираться во всем, в том числе и в музыке. Формировать какие-то свои музыкальные вкусы там сейчас невозможно: нет информации. Информативно там засилие попсы, конечно. Только в Интернете самые продвинутые могут найти для себя что-то другое, а так там нет людей, клубов, которые могут познакомить публику с альтернативной музыкой.

- Вообще трудно представить, как мусульманская консервативная идеология может сочетаться с рок-музыкой.

- Если говорить конкретно о себе, то я был бы счастливым человеком, если бы точно знал, что я мусульманин. Обозваться можно как угодно, а вот быть им… Все мы большие грешники. Главное, чтобы слова подкреплялись делами, а не оставались пустым звуком.

- Певица Юта была награждена званием Заслуженной артистки Чеченской Республики за то, что на одном из концертов смогла пробить молчание публики и заставила ее танцевать. В Чечне действительно такой тяжелый слушатель?

- Нет! В Чечне из-за того, что долго не было ничего, все концерты проходят на ура. Это раз. В нашей стране, я давно заметил, героями не становятся, а их назначают. Это два. У нас возведены в ранг подвига какие-то элементарные ежедневные вещи, как, например, уступить место женщине в автобусе или, как в этом случае, завести публику.

Вы дружите со многими музыкантами старой школы: Шевчук, Кинчев, Самойловы. А современная рок-музыка вам интересна?

- Я не слушаю музыку. Это может быть странным, но так есть. Мне сейчас трудно сказать, что происходит в современном рок-цеху. Совсем, конечно, от музыки я не закрываюсь: где-то что-то услышал, что-то в телевизоре промелькнуло, что-то знакомые рассказали, где-то прочитал… Так вот, мне кажется, что современные музыканты искаженный звук гитары принимают за рок. И так не только в музыке происходит, а во всем.

- Как относитесь к недавней встрече наших музыкантов с Медведевым?

- Я совершенно случайно увидел фрагмент в новостях. Правители страны идут в народ. Ничего живого и интересного я в этом сюжете не уследил. Мне там было очень неприятно заметить Борис Борисовича Гребенщикова, который чувствовал себя очень неуютно. Для популяризации ныне существующих правителей все это делалось, а вовсе не с целью вникнуть в рок-дела, кого-то услышать и так далее. От того, что президент поставит бутылку пива на стол и объявит о своей симпатии к рок-музыке, ничего в стране не изменится.

- А вы бы хотели о чем-нибудь спросить президента?

-(После долгой паузы) Наверное, нет. Лихорадочно сейчас полистал в голове мысли – нет, всё-таки нет. А если бы и хотел, то сделал бы это наедине: без камер и прессы.

- Вас часто сравнивают с Виктором Цоем. Как вы думаете, такое сравнение для современных музыкантов - помеха в карьере или наоборот?

- Лично меня первое время это раздражало, потому что многое было интерпретировано неверно. А потом я перестал раздражаться. Сейчас я никак не реагирую на это. Были песни-посвящения, выдержанные в цоевской манере, но не более того. А все эти разговоры про переселения душ не от большого ума. Сейчас будет круто освободить помещение, чтобы туда вселился Джексон и поработал там годик. (смеется)

- А как вы относитесь к фильму «Игла Ремикс»?

- Я его и не смотрел. Хотя, наверное, молодому поколению это будет интересно. Но мне кажется, что лучше снять что-то новое, чем подлатать старое. Недавно по телевизору показали новую «Бриллиантовую руку». Такая порнография… Вот для чего это делается? Для кого? Для тех, кто окончательно зомбирован, и им уже все равно, что смотреть?

- Вячеслав Бутусов для «Иглы» записал саундтрек «Дети минут» на стихи Виктора Цоя. А если бы нечто подобное предложили вам, вы бы согласились?

- Я не знаю, что ответить, потому что не знаю, о чем этот фильм.

- Ну на 99 процентов это старая «Игла». Досняты некоторые сцены, перемонтирована концовка и Миро нарисован в виде комикса.

- В этом случае нет. Вот если бы просто можно было написать свою песню к фильму, то да, конечно. А участвовать в создании такого вот ремикса – смешно. Был фильм, что-то вырезали, что-то добавили, нарисовали… Юрий Юлианович Шевчук называет такие вещи пляской на гвоздях. Вот я с ним согласен.

- Раньше рок был очень идеологичен, сейчас это сохранено, на ваш взгляд, или же идеология никому уже не нужна?

- Я не знаю, что можно отнести к идеологии. Что такое протестное состояние? Если кто-то мог слово «насрать» произнести в микрофон, а зачуханный советский народ восторгался – это не протест. Мне кажется, что в какое-то время действительно была какая-то идея, но настоящих революционных дел я в русском роке не наблюдал. У нас своя специфика: нам обязательно надо жаловаться, материться, плакать и так далее. Не обязательно все время воевать, а у нас именно так и происходит, и мне это кажется ущербным. Мы все время ищем каких-то врагов. Враги в голове. Еще Филипп Филиппович сказал у Булгакова: разруха в голове, не надо мочиться мимо писсуара, и все будет нормально.

- Ну а манера общения между музыкантами, темы разговоров изменились?

Мне иногда удается побывать на той или иной прокуренной кухне, именно кухне, потому что в тусовочные места я хожу редко, и я заметил одну интересную вещь: когда ты говоришь с человеком, даже самым лучшим, а рядом сидят другие люди, пусть даже из его группы, он будет подменённый, будет "ставить стену". Ценно то, когда ты сидишь с человеком один на один: только тогда появляется понимание и точки соприкосновения. И ты остаешься самим собой.

- То есть, получается, что и в песнях быть до конца искренним невозможно, потому что это диалог с публикой – с большим количеством людей?

- Почему? Песню ты пишешь ночью по ощущениям своим, ты остаешься сам с собой. У меня никогда не было ощущения, что я пишу, чтобы понравиться. Я даже правлю песни редко, даже если получается изначально коряво.

- На протяжении того времени, что вы не выступали, у вас активно писались песни?

- Они у меня активно никогда не писались. Никакого графика, никакой периодичности… Некоторые вот пишут по фразе. Вот пришла фраза в голову, и автор её наращивает, наращивает, наращивает… Как ногти.(смеется) Сидит и пыжится, как при запоре… Нет, это не про меня. Я так не умею и не хочу.

- Аудитория влияет на вдохновение? Бывает так, что чем больше слушателей у человека, тем активнее пишутся песни?

- Я не скрою, что большое количество слушателей и радует, и льстит, и обязывает. Хотя я никогда не любил слово «обязывает»: становишься заложником ситуации. Хоть ты тресни, а альбом давай. Может, поэтому я и не стал супер популярным человеком: где-то в подсознании отторгалось это. Я никогда не пытался придумать себе какие-то артистичные жесты, выдерживать "МХАТовские" паузы . Я не хочу становиться заложником ситуации. Я себе бываю противен, когда начинаю изображать что-то. Я не строю больших планов. Я не переверну мир. Мне приятно, что есть люди, которым интересно то, что я делаю. Но мне все равно, десять человек в зале или тысяча: я не буду играть хуже или лучше от этого.

- Может быть, именно это стремление музыкантов быть эффектными и убило прекрасную советскую традицию квартирников?

- Нет, не это убило. Квартирники убили жадность и тщеславие. Попробуй зазови сейчас артиста уровня Гребенщикова на квартирник. Нет, он придет, но только если там будет телевидение, раз уж на гонорар рассчитывать не приходится. Да, я тоже хочу денег, но я должен их заработать песнями, а не внешним видом, не цветом волос и не искривлёнными в другую сторону ногами.

- Вам приходилось бывать на квартирниках в то время?

- Да, я и в Грозном был. В те времена русских там было очень много, город был интернациональный, эдакий Вавилон. Здорово все проходило: в студенческих общежитиях, во дворах на лавочках или даже на пеньках каких-нибудь, на овощных базах… Интересно было.

newsmusic.ru