Откровенное интервью с Гариком: о превратностях жизни, о быте, Высоцком и пам

[Komandarm]

Гарик Сукачев: Откровенное интервью с рок-музыкантом - о превратностях жизни, о быте, Высоцком и памятнике Петру

Анна БАЛУЕВА — 23.11.2010

«Неприкасаемый» рокер редко подпускает к себе журналистов. Потому что понапишут всякого, разгребай потом. Но тут повод подвернулся - юбилейный концерт Сукачева вышел сразу на трех носителях: CD, DVD и Blu Ray (новый формат, где качество изображения и звука в несколько раз выше, чем на DVD. - Прим. ред.). Грех не дать интервью-то!

Когда я была наконец допущена к нему, Игорь Иванович сидел в синих джинсах на красных диванах, перед ним на столике - вода, кофейная чашка и портсигар. Красивый. Портсигар портсигарыч. Просто таки сам на вопрос напрашивался...

- Откуда у вас такой портсигар? Древний, наверное?

- Да, 26-го года. В начале 90-х друзья в антикварке в Калининграде его нашли. И мне подарили. Просто так, без повода - знали, что мне понравится. - Сукачев повертел его пальцами. А на пальцах - кольца серебряные. Красивые. Два, с гранатом и черепом, подарки от Ивана Охлобыстина. Остальные он сам себе купил.

- У вас еще «Харлей Дэвидсон» был, вы его расколошматили год назад.

- Ничего не расколошматил! Да, было ДТП, но ничего, нормально, езжу.

Разговор о материальном что-то не клеился. Пришлось перекинуться на духовное.

- Игорь, ваш юбилейный концерт «5:0 в мою пользу» выходит сразу на трех носителях. CD, DVD, Blu Ray. Модничаете? Дома-то, поди, музыку по-эстетски, на виниле слушаете?

- Это все для вас. Кстати, мне приятно, что первый русский музыкальный Blu Ray - наш. Сейчас и «Машина времени» хочет выпустить свой Blu Ray.

- Так вы всех обскакали?

- Никого не обскакивал, так случилось. А дома у меня винил есть, конечно, но вертушка сломалась. В общем, музыку не слушаю. Я ее делаю.

- Эх, вот жизнь! Сейчас вы первый в формате Blu Ray альбом записали, а когда-то первым из рокеров выступали на корпоративах для советской элиты...

- Ну, это бред сивой кобылы. В те времена на корпоративе мы могли выступить только на зоне - туда было реально загреметь за то, чем мы занимались. Жанна Агузарова сидела в тюрьме, Леша Романов сидел в тюрьме. Всех остальных пасли. Какие корпоративы?! Мы бы по коммуналкам не жили и дворниками бы не работали, если бы могли по корпоративам у партийных людей играть. Жили бы, как Кобзон. Мы же занимались альтернативой - и все это было запрещено.

- Но Высоцкого же звали петь?

- Не забывайте, Владимир Семенович был гением, остановить любовь всей страны к нему было невозможно. Его любили и пьяница-ханыга, и моряк с подлодки, и летчик, и ветеран войны, и преступник, и ЦК. Это наше национальное достояние. К тому же Высоцкий был актером театра и кино... А то, чем занимались я и мои товарищи, - это называлось подпольем.

- Ну, сейчас-то от подполья остался пшик, имидж сценический! А по сути вы какой? Дочь Мика Джаггера, например, говорит: папа только на сцене хулиган. А в жизни чистый буржуй - «Роллс-Ройс», бульдог, прогулка, чай, кефирчик на ночь. Вы тоже вполне себе буржуйский товарищ?

- Я? Да. Буржуйский товарищ.

- А в чем это выражается?

- Объясняю. Звонит недавно друг мой Иван Охлобыстин, папа многодетный. И говорит: Гарыня, мы наконец переехали в Троицкое-Лыково. Я поздравляю, тем более что Троицкое-Лыково - это моя родина, я родился в этих краях. Он мне: а ты где сейчас? Я говорю: на Мещанской, потому что Насте (дочь. - Прим. ред.) через год в школу идти, и я здесь чиню электричество, краны. Иван говорит: вот как странно судьба распорядилась: я к Святой Троице, а ты к Мещанам... Вот и ответ на ваш вопрос.

- Все равно непонятно.

- Ну что значит «буржуйский товарищ»? Я не пролетарий, конечно.

- В нашем контексте - человек со вкусом к комфортной, благополучной и ровной жизни.

- Я с удовольствием, но такая жизнь у меня не всегда получается.

- По-прежнему шумно зависаете в «Маяке» (популярном когда-то у московских рокеров клубе) со своей компанией?

- Нет, какое там! Того «Маячка», который был когда-то, давно нет, как и «Клуба кино». Все осталось в тех годах, которых не вернуть.

Комфортную жизнь я люблю, безусловно. Но это же нормально - в 50 лет хотеть ее и для себя, и для своей семьи, и для друзей. Я же вам не зря про Ивана рассказал.

Что до бульдога, то собаки нет, у меня все-таки скверный характер. Однажды уже пытался завести щенка и, к счастью, сразу отдал, пес живет чудесно, а у меня бы просто пропал. Но у меня есть кот по имени Блюз, старый, уже дедушка. С котами хорошо, им не очень нужна забота. Я же и о себе позаботиться не могу - хотя, надеюсь, способен заботиться о семье - мне так кажется.

- Но вас же не сломает, если выбить благополучие из-под ног?

- Сломает.

- Не ожидала такого ответа, если честно.

- Думаю, любого это сломает. Когда мы были молоды, нам было на все наплевать. Жить в коммуналке, у тещи или свекрови, ютиться по углам, работать где не хочешь, только чтобы кормить детей, стоять в очередях - в молодости это легко. А сейчас? Да я же нигде, по сути, кроме дома и работы, не бываю. Редко с друзьями где-то встретимся поужинать. Нормальная жизнь немолодого человека, я к ней не стремился, она сложилась сама - и вдруг это все исчезнет?! Для любого это будет ударом. Я и так не Мик Джаггер - он мультимиллионер, сэр. А я по-прежнему живу не там, где хочу, а там, на что деньги есть.

- Вы откровенны. Но сыну вы дали стартовый пинок, чтобы жил той жизнью, которой вы позволить себе не можете. Он-то живет там, где хочет?

- Он окончил университет в Англии и сейчас учится в Голливуде, получает мастерс (аналог магистратуры. - Прим. ред.). Поступил со второй попытки при гигантской конкуренции. Но если вы думаете, что он живет в пентхаусе, а не в конуре, - вы сильно ошибаетесь. Чтобы учиться на Западе, надо грести самому; там нет взяток, и если не учишься - тебя выгоняют, хотя образование платное. И там никто не знает, к счастью, кто такой Гарик Сукачев. У меня хорошие дети.

- А вы были хорошим сыном? У Ницше есть парадоксальная мысль: родители и учителя - наши естественные враги. Что скажете?

- Отец меня воспитывал, как Моцарта, из-под палки: сиди и учи. Хотел, чтобы я стал классическим музыкантом. Это так или иначе дало свои плоды. Но я был свободолюбивым мальчиком по имени «нет», у нас обоих жесткие характеры. И мой сын тоже парень по имени «нет». Так что если говорить обо мне, малыше, которого часто зазря обижали, - я подпишусь под Ницше. Но не знаю, под чем подпишется мой сын. Я-то стараюсь по-другому воспитывать детей. Хотя и понимаю, пока котенка не макнешь носом в молоко, он его пить не будет. Я бывал несправедлив и буду еще несправедлив, но ничего не могу с этим поделать.

- А есть такое, чего вы не можете себе простить?

- До фига, но рассказывать об этом я не буду.

- А о хороших поступках?

- Помните, в фильме «Живет такой парень» журналистка просит Пашу Колокольникова рассказать о его подвиге. Он говорит: я правда подвиг совершил? А потом: не пиши про это, а то люди скажут: ой-ой, гляди, герой пошел! Да и нет у меня подвига - девушек не спасал, не топил, самую большую рыбу не вытаскивал.

- Вы уверяли как-то, что ненавидите ложь. А в другой раз говорите: я лгун. Это надо как-то распутать.

- То, что для вас является ложью, для меня может быть правдой, и наоборот. А в хорошей истории не приврать - значит, ее не рассказать. Но это уже другое. Я стараюсь не путать божий дар с яичницей.

- Про божий дар - это вы хитро уходите. А что вы Богу скажете при встрече?

- Я не верю в Бога как в человеческий образ. В сидящего на облаке в старомодном прикиде. Но это не значит, что я не верю в идею Бога. Если вы кого-нибудь хоронили в своей жизни, то, может быть, у вас возникала странная мысль, что в гробу вы видите только тело, а самого человека здесь уже нет? Потому что душа, энергия, тонкие миры, назови как угодно, - это другая система координат, которую мы не знаем. Наша Вселенная является физической моделью. А может и другая существовать. Доказать не могу, но мне нравится эта мысль.

- Раз вы не планируете общаться с Всевышним, скажите хотя бы, каким вы себе представляете Апокалипсис?

- Не хочу я его представлять.

- Ладно, а будущее нас ждет счастливое?

- Нет, конечно.

- А что нас ждет?

- Жизнь. Одна. Другой не будет. Это справедливо.

- Я думаю, справедливость - это дурацкие выдумки для соседа. У нас же вечное нытье: все что-то должны народу, а сам по себе народ никому ничего не должен.

- Думаете, только у нас? Во всем мире так.

- А вы кому и что должны?

- Вы, может, найдете до фига моих долгов. А я могу сказать: никому ничего не должен.

- Я не о деньгах, заметьте...

- Все равно полностью свободных людей нет. И у вас таких же долгов не меньше, чем у меня.

- А, предположим, я не знаю, кто вы такой. Подхожу случайно, спрашиваю: что за Сукачев такой?

- Понятия не имею. Какой-то нелепый тип, который рано стал звездой рок-н-ролла. Зато я точно знаю, кто такой Винни-Пух. Это медведь.

- Многое на свете кажется простым, пока не копнешь. Вот, например, Игорю Ивановичу Сукачеву 50 лет, а Гарику Сукачеву - сколько? И долго вы еще будете Гариком?

- Я давно не Гарик. Гарик остался в молодости, и я с ним уже не очень знаком. Но я ощущаю себя лет на 15 моложе, чем есть. Дети очень бодрят. Настя родилась почти 7 лет назад - мне было 44 года... Есть же люди, которые и не жили еще, а к 18 годам уже старики. А есть другие - как величайший кинорежиссер Петр Ефимович Тодоровский - ему 85, прошел войну, а какая молодость внутри!

- У вас что внутри, когда вы выходите на сцену? Восторг, от которого прет?

- Бывает, что и не прет.

- А как вы тогда отрабатываете концерт?

- Рок-н-ролл - это совсем даже не работа. Это профессионализм, позволяющий сделать так, чтобы люди никогда не узнали, что тебе некомфортно. Тех, кто заплатил деньги, чтобы меня послушать и отлично провести время, не должно интересовать, какое у меня настроение, какая температура, был ли я в реанимации, - я к этому отношусь ответственно.

- А как у вас с гражданской ответственностью? Вы коренной москвич. Лужкова прогнали, теперь памятники церетелевские все снесем?

- Я бы их снес, но это глупости. У нас это русская народная забава - сносить памятники. Когда Петра ставили, я был возмущен. Потому что обожаю Стрелку, когда мы туда по молодости ездили, там была байдарочная станция, здорово было посидеть на ступеньках, которые шли к воде, и у ангаров - просто покурить. И вдруг поставили эту огромину... Но вот недавно мы с женой Олей за политику рубились: русские же любят с женой - о политике. То она левая, я правый, то наоборот. Так вот, она сказала: было бы здорово, если бы этот памятник стоял, например, под Петрозаводском. И я вдруг понял, что она абсолютно права. Американцы же ненавидели статую Свободы, которую приперли французы. Но поставили ее на остров, и она стала символом в сером безбрежном море - стоит таким колоссом. И огромный Петр в северной суровой русской пустоте произвел бы неизгладимое впечатление - олицетворял бы мощь и размер страны... Я жене и говорю: Оля, давай мы тебя от нашей лестничной площадки хоть в областную Думу протолкнем. А она: электорат не наберем.

- Всем известно, жену вы любите - она у вас одна такая на все времена... А песню на все времена с ходу назовете?

- Песен на все времена очень много. Но если одну - Владимир Семенович Высоцкий, «Песенка о правде». Хотя у него есть еще «Баллада о детстве» - для меня тоже на все времена.

rrock.ru